От Белого моря до Черного

Останавливаемся у шлюза. Старина-матушка! Деревянная камера длиной поменее ста и шириной поболее десяти метров, запирающаяся с двух концов деревянными же двустворчатыми воротами. Через них кое-где просачиваются тоненькие струйки, но в общем шлюз содержится исправно. Он даже недавно был несколько модернизирован: деревянный ворот для открытия ворот заменен электролебедкой. С нижних ворот шлюза открывается вид на Шексну и на нижний, шекснинский бьеф канала. Широкий, как сама река, он превращен в рейд, где сейчас скопилось несколько плотов и барж, по-видимому, ожидающих буксира.

Сверху приближался пароход. Оператор — под стать шлюзу, седоусый, но крепкий старик, — войдя в свою деревянную будку, открыл водовпускные отверстия, вода внизу забурлила, забурлила, стала быстро подниматься. Вот она уже сравнялась с уровнем верхнего бьефа, ворота медленно раскрылись, судно тихо вползает в камеру…

— Хватает воды для шлюзования? — спрашиваем начальника «Гидросооружения № 34», как официально именуется здешнее хозяйство.

Это худощавый рыжеволосый крепыш в форменном кителе, лет тридцати пяти. От его плотной жилистой фигуры, неторопливых расчетливых движений веет железной и сдержанной силой.

— Воды хватает даже с избытком, — отвечает начальник сооружения. — Ведь по каналу можно направить весь сток Ковжи.

— А что бывает, когда приток воды по каналу больше, чем вы пропускаете при шлюзовании?

— Излишек мы сливаем в Шексну по старому каналу, через Петровский шлюз.

— Как вы сказали, «Петровский шлюз»?

— Так его у нас называют.

Нижний участок Белозерского канала был прорыт еще при Петре. У соединения его с Шексной был построен шлюз — остатки его сохранились. Спешим туда — это совсем рядом. Узкий, глубоко врезанный в окружающую местность, тянется старый канал. За ним нет ухода, его берега заросли кустарником и сорными травами, поэтому он больше похож на овраг, чем на искусственное сооружение. Но вот узкие высокие берега расступаются, образуя широкую площадку, которая могла бы служить пристанью, и здесь канал становится уже. Оказывается, это не просто сужение, а камера, забранная бревенчатым срубом, еще не полностью разрушившимся. Сохранились стойки и крючья для крепления шлюзовых ворот.

Это и есть «Петровский шлюз». Поднявшись на высокий участок берега, мы видим, что старый канал идет совершенно прямо и без всякого излома присоединяется к тому каналу, вдоль которого мы ехали — в той самой точке, где пересекли «ров».

Старый канал был рассчитан на кораблики петровских времен. В конце XIX века Мариинскую систему капитально реконструировали, чтобы пропускать суда шириной 9,6 метра, длиной 75 метров и с осадкой до 1,8 метра. Перестроить нижний шлюз Белозерского канала было бы гораздо сложнее и обошлось бы дороже, чем соорудить новый. Поэтому нижний участок канала попросту забросили, и под небольшим углом к нему в обход «Петровского шлюза» прорыли другой с заново построенным шлюзом. Этот новый шлюз получил название «Чайка». Возле него вырос поселок водников, располагающийся в остром углу между старым и новым каналами: несколько одноэтажных домиков, небольшие мастерские, склады, начальная школа… Поселок тоже называют Чайка. Но это все лирика, а официально существует «Гидросооружение № 34»: как это можно без номеров!

— Но почему шлюз называется «Петровским»? Что Петр-то, сам Петр — был он здесь или нет? — допытываемся мы.

— Вот этого я вам не скажу, — улыбается наш собеседник. — При мне не бывал.

Те сведения, которые у него есть о канале, донесла молва — «старики рассказывают»… Между тем канал обречен, Волго-Балтийский водный путь снова реконструируется, близится к завершению строительство основной плотины на Шексне. С пуском новой системы весь грузопоток направится через приподнятое Белое озеро, а по обводному каналу пойдет только лес да деревянные суда, чтобы доработать свой срок службы. Расходов на поддержание канала в технической исправности в дальнейшем не предусматривается.

Так доживают свой век старики, ветераны экономического становления России. А ведь у них была своя юность, свой расцвет… Неужели никто так и не напишет истории Мариинской системы?

Возвращаемся в Белозерск. По окраинам он мало отличается от массы провинциальных русских городов, но центральное ядро преподносит один за другим историко-архитектурные сюрпризы. Хорошо сохранились старинные церкви, в том числе ценимый знатоками Успенский собор постройки XVI века. Нас больше привлекают лабазы и гостиный двор. Ведь это вокруг них разворачивалась жизнь древнего города во всей своей материальной реальности, а в церквах только замаливались грехи, содеянные тут, в этих невзрачных толстых стенах, под этими низкими сводами… Но самое достопримечательное в Белозерске — это его крепостные сооружения. Как ни в одном российском граде, почти в полной неприкосновенности здесь сохранился оборонительный земляной вал. А ведь он сооружался в XIV веке!