От Бисмарка к Гитлеру

Тут только — вследствие требований Вильсона — в течение октября в Германии развернулись «дебаты о кайзере»: следует ли, поскольку теперь и без того возврата больше нет, выполнить и это требование — должен ли кайзер отречься от престола? В кругах нового правительства рейха образовалась партия, которая ратовала за то, чтобы по крайней мере пожертвовать кайзером как фигурой, если не приносить также в жертву и монархию как таковую. Им противостояла другая группировка, имевшая своих приверженцев в особенности в руководстве армии и военно-морского флота, на что я намеренно указываю уже теперь. Людендорф в октябре претерпел необычайное изменение. Свой государственный переворот (так можно его пожалуй назвать) он начал 29 сентября в своего рода паническом настроении, поскольку опасался непосредственного развала Западного фронта. Когда этого не произошло, когда Западный фронт продолжил сражаться, Людендорф снова изменил своё мнение. Теперь он хотел всё же продолжать войну дальше до конца. Следует отдать ему должное, что вероятно с военной точки зрения еще было бы возможно спастись на Западе, так сказать, в зиму. Хотя наступления союзников происходили с постоянным продвижением вперед, настоящий прорыв не был достигнут нигде. Между тем пришёл октябрь, на пороге был ноябрь. Вероятно, что зимой наступила бы оперативная пауза, возможно, что Западный фронт был бы ещё раз консолидирован на линии Антверпен-Маас и смогли бы подготовиться к весенней и к летней военным кампаниям в будущем году. Разумеется, при тогда уже достигнутой массивной американской силе это стало бы полностью безнадёжным делом и это вероятно привело бы к вторжению в Германию.

Но теперь случилось еще нечто иное, что сделало дальнейшее сопротивление на Западе так сказать беспредметным: союзники Германии развалились. Собственно говоря, союз этот уже в начале 1918 года дышал на ладан, и союзники хотели подождать результатов последнего шанса большого германского наступления, результата разыгрывания последней германской военной козырной карты. После того, как эта козырная карта была бита, Австрия, Болгария и Турция внутренне распались. В Австрии начались восстания национальностей; австрийская армия как военный инструмент стала непригодной к использованию в гораздо большей степени, чем германская. Первый фронт, который полностью развалился, был австро-болгарский на Балканах. За ним последовала катастрофа австрийской армии в Италии. Даже если германский Западный фронт и смог бы возможно спастись в зиме, то теперь угрожал новый Южный фронт, против которого немцы вообще ничего не могли выставить.

В рамках этих сложных исходных условий продвигалась теперь внутренняя политика Германии. Как уже было упомянуто, в конце октября в Германии снова противостояли друг другу обе старых партии: прежняя партия военных целей оказалась теперь партией последней отчаянной битвы; прежняя партия переговоров проявилась как партия почти безоговорочного окончания войны. Эта конфронтация в начале ноября привела к возникновению германской революции, которую в действительности никто ещё не предвидел.

Германская революция была спровоцирована решением командования ВМФ — принятым вообще-то без информирования правительства Рейха — еще раз отважиться на большое морское сражение с английским флотом. Против этого плана восстала часть германского флота, и в конце концов от него вынуждены были отказаться. Однако при этом множество матросов было арестовано: им грозил военный суд, смертная казнь, и их товарищи не хотели оставаться при этом безучастными зрителями. 4-го ноября в Киле, куда был отведён германский флот из своих западных баз, вспыхнуло большое восстание матросов. Восставшие захватили корабли, подняли красные флаги, образовали Советы матросов и в конце концов захватили власть в городе Киль.

Восстание матросов, которое по времени совпало с дебатами по «вопросу о кайзере», не имело никаких политически выраженных целей. Однако после того, как матросы один раз овладели флотом и городом Киль, они осознали, что начатое они должны как-то довести до конца, если они в конце концов не хотят принять смерть как мятежники. Они разъехались из Киля, и в течение короткой недели, начиная с 4 ноября, революция как лесной пожар распространилась сначала на Северную Германию, затем на Западную Германию, и в заключение на большую часть Германского Рейха. Вдобавок дело дошло до спонтанных восстаний в других главных городах германских земель, например 7-го ноября в Мюнхене.

В целом это был процесс без вождей, но неудержимый, вырвавшийся из масс: в армии были образованы солдатские Советы, на фабриках — Советы рабочих. Эти Советы рабочих и солдат в больших городах взяли на себя своего рода управление. У октябрьского правительства почва начала уходить из-под ног. Революция для него была чрезвычайно некстати.

Принц Макс фон Баден в своих воспоминаниях пишет о встрече с Эбертом 7-го ноября 1918 года: