От босса беременна

— Вот, козел! — искренне негодует Витя, — Ну ладно, поживешь пока у нас, а там подумаем.

— Спасибо тебе! — искренне радуюсь я.

Мне отдают документы. Мы идем в сторону выхода. Я хватаюсь за ручку двери и еле успеваю отскочить — меня сметает ураганом в буквальном смысле. Кирилл Захарович, второй гендир нашей компании влетает в холл клиники точно на реактивной тяге. За ним, вся заплаканная и опухшая, еле семенит его секретарша. Та самая рыжеволосая красавица — Ангелина Красавина.

Кирилл Захарович зол как тысяча демонов, прямо как его братец. Быть постоянно разгневанными и раздраженными, это прямо их с Михаилом семейная черта.

С Ангелиной мы встречаемся взглядами. Я улыбаюсь ей и киваю, как знакомой. Она лишь краснеет, тихо здоровается со мной, и испуганно опустив взгляд, семенит за Вороновым-младшим. Интересно, что у них произошло, раз им пришлось тоже приехать в клинику?!

* * *

— И надолго ты к нам? — без малейшей радости в голосе интересует Надя, жена моего брата.

Разуваюсь. Мне стыдно и не приятно за такой прием. Надя могла бы и поздороваться для приличия, но выбирать мне не приходится.

— Она еще не знает, Надюш, — приходит мне на выручку брат. — Поживет пока, а там видно будет.

— Все у тебя, Виктор, видно будет! — возмущается женщина, гневно сдирая с себя засаленный фартук. Ничего что нас пятеро в трешке живет? Куда еще одного человека?

— В зал, Надя. Кристина — моя сестра, и мы между прочим живем в родительской квартире, Кристина имеет право тут находиться.

Краснею еще больше. Вообще, Виктор прав, но есть одно огромное «но».

— Но ипотеку за квартиру платишь ты! — озвучивает то самое «но» моя золовка.

— Все равно, у Кристины есть доля в этой квартире, чего ты Надя развозмущалась? Свою сестру я под мост должен по-твоему отправить жить?

— Надь. — тихо подаю я голос, — Я вас не стесню. Я работаю с утра до вечера, в ваши комнаты лезть не буду. Поживу пока, а там решу, что и как.

— Работает она с утра до вечера, — все никак не уймется мегера, — а будешь приходить на все готовое? Нет уж! Составим график уборки и готовки! И за детьми присматривать будешь!

— Хорошо. — покорно соглашаюсь я.

Во-первых, у меня нет особо выбора. А помогать готовить и убирать я собиралась и сама, безо всяких условий.

Глава 17

МИХАИЛ ВОРОНОВ

Овечкину выписали из больницы, и она уже должна быть на работе в офисе. Это не должно меня волновать, но я с утра сам не свой. Отчего-то это меня и волнует, и трогает.

Еще секретарша жестко тупит и раздражает меня неимоверно. У нас командировка в Сочи на носу, а лететь с ней в качестве помощницы нет никакого желания. Надо ее менять. Она не справляется со своими обязанностями.

Вот и сейчас гляжу в ее отчет и тихо охереваю. Ну как можно быть такой раздолбайкой?!

— Татьяна! — рычу на весь кабинет.

— Да, Михаил Захарович! — обморочным голом интересуется прискакавшая секретарша.

— Это что такое! — тычу я пальцем в отчет так, что прорываю бумагу от злости, — почему я невооруженным взглядом вижу, что тут ошибка?!

Таня вздрагивает, белеет, глаза ее наполняются слезами.

Брр ненавижу женские слезы!

— Я сейчас все исправлю Михаил Захарович, не пойму, как так вышло…

— Замолчи! — ору я, — Забери эту хрень и переделай!

Как не запускаю в нее чашкой отвратительного кофе, что она мне приготовила ранее, не понимаю.

Сдерживаюсь из последних сил. Ну почему все бабы такие идиотки? Поголовно просто!

И где эта Овечкина?! Почему я ее не вижу?!

Так, надо пройтись, пока не убил Татьяну и Кристину заодно.

Выхожу в приемную. У Тани в глазах такой испуг, будто ее сейчас инфаркт хватит. Ее пальцы зависают над клавиатурой. Я морщусь еще больше и пересекаю приемную, чтобы выйти в коридор.

Спускаюсь на этаж ниже, в бухгалтерию. Увижусь с Пузырем, обсудим с ним предстоящую командировку. Можно было бы конечно вызвать его к себе, но… да. Хочу удостовериться, что Овечкина вышла на работу и сидит на своем месте. Я не видел эту упрямую дурочку неделю, и это было ужасное время.

Перед бухгалтерий стоит гудеж, свойственный женским коллективам: их же хлебом не корми — дай лишь поинтересоваться чужой жизнью: кто с кем за выходные переспал, кто кому изменил, и т д…

Снова морщусь. Тянет поправить волосы и галстук. Хм… раньше я был более уверен в своей внешности. Вхожу. Все разговоры умолкают как по мановению палочки. Шесть пар густо намазюканных глаз смотрит на меня с ужасом. А где седьмая? Та самая, ради которой я припер сюда?

Место Овечкиной у живописного окна с тучами пустует. Отсутствует ее сумка, верхняя одежда и прочее. Это что за новости? Куда она подевалась?

— Здравствуйте, Михаил Захарович! — отмирают женщины, я же приветствую их сквозь зубы, захожу к Пузырю.

Гаврила, развалившийся было в кресле, вмиг подбирается и подскакивает на свои короткие толстые ножки.

В этот момент в окне сверкает молния, и я понимаю, как низко нависли тучи над столицей. Вот почему у меня башка так болит с утра! И причина в этом далеко не Овечкина с ее упрямством.

— Доброе утро, Михаил Захарович. На счет Сочи я вот что полагаю…