От братьев Люмьер до голливудских блокбастеров

Словом, и Трюффо жанр нуарного детектива весьма заворожил. Так что искать истоки его огромной любви к Хичкоку, с которым он, будучи критиком, сделал большое интервью и издал отдельной книгой, необходимо в детстве. Именно тогда, по словам Сименона, которого так любил цитировать режиссер, формируются жизненные предпочтения, да и вообще идеологический вектор.

Собственно, любовь к кино свела его со знаменитым критиком Андре Базеном, основателем синефильского журнала «Кайе дю синема». Как редко можно услышать во время просмотра того или иного фильма интересное мнение! Шутки, колкости, обсуждение личной жизни – да. Но действительно интересное мнение… Нет, Базену не позавидуешь. Трудно не испытать профессиональную неловкость, когда твои кинокритические мысли о сложных сюжетных поворотах и витиеватой прорисовке характера главной героини прерываются сермяжным возгласом из зала: «Да она просто ему не подходит!» И вдруг Трюффо – умный, начитанный, в меру самоотверженный. Как можно было не предложить ему работу? Откровения Трюффо порой резки, но не лишены истины: «В подавляющем большинстве случаев анализируемые нами фильмы сняты людьми, которые нас глупее и не больше нашего причастны к режиссуре» или «По-настоящему в девяти случаях из десяти следовало бы, набравшись мужества, написать: «Поскольку господин такой-то художником не является, то и фильм его произведением искусства считать нельзя». А мы вместо этого толчем воду в ступе, рассуждая о сценарии, музыке, актерах и всяких мелочах».

Кинокритиков частенько недолюбливают: дескать, болтать они горазды, а вот попробовали бы хоть что-нибудь снять! Первый же полнометражный фильм Франсуа Трюффо «400 ударов» (1959) принес ему славу и престижные награды на Каннском фестивале (в том числе «Лучшему режиссеру»).

ТРЮФФО ЖАНР НУАРНОГО ДЕТЕКТИВА ВЕСЬМА ЗАВОРОЖИЛ. ТАК ЧТО ИСКАТЬ ИСТОКИ ЕГО ОГРОМНОЙ ЛЮБВИ К ХИЧКОКУ, С КОТОРЫМ ОН, БУДУЧИ КРИТИКОМ, СДЕЛАЛ БОЛЬШОЕ ИНТЕРВЬЮ И ИЗДАЛ ОТДЕЛЬНОЙ КНИГОЙ, НЕОБХОДИМО В ДЕТСТВЕ.

В известном смысле этот фильм стал открыткой: благодаря частичной автобиографичности его легко можно использовать в качестве иллюстрации трудного детства режиссера. Что-то в ленте совпадает с правдой жизни, что-то – чистый вымысел. Но при рассказе о молодых годах Трюффо невозможно не обратиться к этой картине как к документальной. Отождествить Франсуа с персонажем по имени Антуан Дуанель уж больно заманчиво. Антуану приходится пройти «тридцать три несчастья», или «огонь, воду и медные трубы», или, как говорят французы, «400 ударов», разочароваться в семейном благополучии и попасть в колонию для несовершеннолетних. Но если и брать во внимание реальные документальные подробности, то, пожалуй, следует выделить одну: воровство Дуанелем афиши из кинотеатра. Это то, что было и в жизни самого Трюффо. И это то, что характеризует его в целом как человека, выбравшего «вместо жизни» искусство кино.

Взглянуть на эту картину с точки зрения психоанализа было бы слишком легким путем. В каком-то смысле, шарлатанством кинокритики. Учитывая то, какие отношения сложились между режиссером и юным актером Ж. П. Лео, взрослевшим на съемочной площадке нескольких фильмов Трюффо, можно сказать, что в «400 ударах» предстает перед нами не столько альтер эго Франсуа, сколько как бы его младший брат. Другой момент, что этакое перенесение ответственности на плечи брата очень уж выдает страхи самого Трюффо. Но это мы опять начинаем спекулировать на запретную тему психоанализа…

ДЛЯ ТРЮФФО ВАЖНО БЫЛО СОХРАНИТЬ НАСТРОЕНИЕ НА СЪЕМОЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ, ДУХ ИСТОРИИ, ПОЭТОМУ РАЗГОВОР МЕЖДУ ПЕРСОНАЖАМИ ДОЛЖЕН БЫЛ РОЖДАТЬСЯ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.

Есть и другой соблазн – приравнять картину к высокой, прежде всего литературной, традиции изображать страдания ребенка. «Это же Гюго!», «Это ж вылитый Диккенс!». Но Трюффо избегал подобной клишированности, отвечая аналитикам французской поговоркой: «Кто слушает лишь один колокол – слышит только один звук».

После столь блестящего успеха, позволим-таки себе избитое клише, режиссер проснулся знаменитым. Ко второй его картине уже не могли относиться снисходительно. Ее с нетерпением ждали. Но, похоже, «Стреляйте в пианиста» (1960) мало кого по-настоящему удивил. И это несмотря на то что в главной роли снялся сам Шарль Азнавур. «Вы только и умеете, что изображать свою жизнь. Однако, как только взялись за чужую, тотчас же потерпели крах», – язвили борзописцы, позабыв в запальчивости о главных доктринах искусства: второе произведение художника чаще всего уступает первому.