От часа тьмы до рассвета

— А ты помнишь заметки об этом докторе Менгеле и компании? — Элен преодолела свой ужас и пожала плечами. — Кое у кого была сумасшедшая идея обеспечить таким образом органический обмен кровью и понаблюдать за его последствиями. В данном случае последствия очевидны, так как оба ребенка умерли еще до того, как зажили швы.

— А здесь тоже близнецы, — Карл вытер спущенным рукавом своего спортивного костюма запыленную стеклянную пластинку на следующей ванне и слабым кивком указал Элен посветить туда. Он заметно дрожал и тяжело дышал.

Почти насильно я оторвал взгляд от детей Франкенштейна и посмотрел на находку трактирщика. В первый момент я не понял, что имел в виду Карл, так как я увидел в керамической ванне только одно детское тело, залитое формалином. Это была максимум десятилетняя светловолосая девочка, длинные волосы которой, заплетенные в косички и завязанные розовыми лентами, лежали на ее плечах. Этой, не больше метра двадцати, девочке после смерти не потрудились даже закрыть глаза, и ее взгляд и сейчас, спустя шестьдесят лет после смерти, выражал смертельный ужас. Брюшная стенка была полностью удалена.

Она была беременна близнецами на позднем сроке, когда умерла. Не рожденные дети лежали внутри матки, головками в направлении родовых путей, плотно прижатые друг к другу, как будто они чувствовали дикий страх своей слишком юной матери и старались поддержать друг друга и защитить, спрятавшись в маленьком, изящном теле матери.

Я увидел достаточно. Что бы ни покоилось в остальных керамических ваннах, не стоило того, чтобы глазеть на это. После всех страданий эти тела были похоронены абсолютно бесчеловечным, недостойным образом в вонючей жидкости. Это было неуважительно, и это жгло мою душу, которая уже сейчас, хотя мы осмотрели лишь малую часть этой жуткой коллекции, получила непоправимую травму. Я был готов заплакать от этой извращенной жестокости, не мог поверить, что этот каскад ужасов был сотворен человеческими руками. Медленно, но с абсолютной определенностью я осознал, что эта коллекция не просто состояла из умерших людей, а ради этой извращенной коллекции наверняка были убиты сотни молодых людей и детей, маленьких детей, младенцев и плодов, были убиты для этой коллекции во имя сомнительных научных изысканий!

Это было страшнее всего, что я видел когда-либо во всей своей жизни, включая и эту трагическую ночь, и даже труп Эда и страшная смерть Стефана на моих глазах на кухне не шли ни в какое сравнение с тем, что пробудила во мне эта комната ужасов. У меня горели глаза, я все еще не мог ровно дышать, и я только теперь, в это мгновение, заметил, что я практически прислонился к Юдифи, которую я обнял за плечи, чтобы ее защитить, а теперь я держался на ногах только благодаря тому, что она подставила мне свою грудь, иначе я бы уже давно упал вперед, такими слабыми были мои ноги. Перед моими глазами снова начали расплываться контуры ванн, металлических стеллажей и жутких стеклянных емкостей, они замелькали, закружились, как в каком-то танце; я различал окружающую обстановку сквозь какую-то пелену и слышал голос Элен, которая в этот момент вдруг снова начала расхваливать своим деловитым, наукообразным языком великолепно изготовленные препараты, только он был как-то размыт, как будто уши мои были плотно заложены ватой.

— Я хочу уйти отсюда, — услышал я возле моего плеча голос Юдифи, когда ко мне частично вернулся рассудок. Я заметил, что тем временем Карл снова отнял у Элен фонарь и начал беспорядочно блуждать по огромному помещению между стеллажами. Юдифь неуверенно переступала с ноги на ногу и тесно жалась ко мне.

— Мы совсем близко, — Карл не собирался к нам возвращаться, он все рассматривал со смешанными чувствами недоверия, извращенного любопытства и возбуждения все новые и новые емкости с препарированными конечностями, головами, глазами и органами, некоторые даже брал в руки, переворачивал, чтобы рассмотреть со всех сторон, и я заметил, что он засунул револьвер за пояс брюк, но время от времени он вынимал его оттуда, направлял сто в нашу сторону, чтобы в корне пресечь любые наши мысли о побеге. Мне не хотелось думать о том, что случится, если Карл выйдет из себя и начнет дико палить вокруг в этом анатомическом музее.

— Да эта господа просто гениальны, здорово они это придумали, — проговорил хозяин гостиницы. — Уважаю!

Юдифь посмотрела на меня с непониманием, но в ответ на это я только беспомощно помотал головой. Я тоже не понимал, к чему клонит Карл, да это меня и не волновало. Я хотел уйти отсюда, все равно куда, только подальше отсюда, и немедленно.

— Это отличная маскировка. Надо же так придумать! — Карл отвратительно улыбнулся, на некоторое время положил фонарь на одну из полок и взялся обеими руками за большой стеклянный цилиндр, в котором помещалась голова четырех- или пятилетнего ребенка. Я не мог и не хотел запоминать и различать никаких деталей, но все же сделал такой вывод, исходя из величины головы, которая находилась в стакане, который начал крутить в руках сумасшедший трактирщик.