От часа тьмы до рассвета

Здесь были копии документов на бланках с имперским орлом, свастикой и эмблемой СС. Анкетные листы, вызывающие ужас. Они очень напомнили мне бумаги, которые мы нашли в подвале. Мой взгляд задержался на одном имени: на казенной бумаге с водяными знаками и штемпелем, какой-то профессор доктор Шредер благодарил какого-то Зигфрида Креффта за подготовку необходимого опытного материала для диссертационной работы под названием «О кровоизлиянии шейных мышц при казни через повешение». Я с отвращением пролистнул дальше, но моя надежда наткнуться на что-то приятное не оправдалась. Вместо этого я на следующей странице прочел подробную, научно обоснованную инструкцию, как с помощью системы подъемных блоков проводить смертную казнь. Я захлопнул папку и швырнул ее обратно в чемодан.

— Шокирует? — провокаторским тоном спросил Карл и отложил в сторону папку, которую только что держал в руке. Должно быть, все это время он искоса наблюдал за мной. — Наша добрая Мария глубоко копалась в этом дерьме. Посмотрим, что читает наша фрау невозмутимость.

Он показал на желтую подшивку документов с черной надписью, которую держала в руках Элен. Она называлась «Обзор различий в строении полноценного и неполноценного головного мозга».

— Что… что же это такое? — испуганно спросил я.

Юдифь тоже опустила лист, который она читала, и обернулась к Элен. На ее лице было совершенно потерянное выражение.

— Это… у меня нет слов, — вымолвила Элен, беспомощно мотая головой. Должно быть то, что там было написано, поразило даже такого прошедшего огонь и воду хирурга, как она. — Кажется, еще в школе я слышала что-то подобное, но это…

Она в отчаянии кусала нижнюю губу, пытаясь подыскать подходящие слова.

— Здесь копии оригинальных документов, — наконец сказала она. — Мария маркером подчеркнула некоторые места. Я слышала об убийствах и преступлениях, но держать в руках подобные документы, это… это нечто совсем другое… Здесь… вот, я только прочту то, что подчеркнула Мария: «28-го и 29-го октября 1940 года. Умерщвление газом детей в отделении Бранденбург, — процитировала она. — Трупы вскрыты и отправлены для научных исследований».

Она подняла от папки лицо и взглянула в пустоту между мной и Юдифью. Казалось, ей нужно собраться с силами, прежде чем снова повернуться к этой страшной папке и продолжить говорить, и мне даже стало немного жаль, что именно Элен наткнулась на эту папку. То, что пугало и шокировало нас, должно было вызывать в ней гораздо больше сочувствия, потому что, как врач, она слишком хорошо понимала, о каких деталях идет речь в этой бумаге.

— Мария прикрепила здесь записку, — продолжала она через несколько мгновений, отбрасывая прядь влажных волос с лица. — «Институт Кайзера Вильгельма по исследованию головного мозга? ПП — проект „Прометей“? Создание нового человека? Лебенсборн??» — прочла она вслух, качая головой. — Это ПП упоминается здесь довольно часто, а вот про Проект «Прометей» я ничего не нашла.

— Должно быть, она докопалась до чего-то, о чем еще не написано в книгах по истории.

Мне пришло в голову, что Юдифь говорила о Марии в прошедшем времени, хотя сама она всего несколько минут назад упрекала в этом Элен, но я ничего не сказал. Мне пришли в голову более нехорошие мысли. Юдифь подняла книгу, которую она только что читала.

— Тут написано такое… — Она нервно сглотнула. — Нацистский доктор Менгеле передал результаты своих научных изысканий в Институт кайзера Вильгельма, о котором писала Мария, а также в Германское научное сообщество. Речь идет о том, что он вводил детям в радужную оболочку метиленовый голубой краситель и другие соединения для того, чтобы окрасить их глаза в голубой цвет, а еще о том, как он удалял и имплантировал обратно органы и конечности у близнецов, чтобы посмотреть, будет ли наблюдаться реакция отторжения.

— Да, эта Мария все-таки извращенка, — проговорил Карл. Он слишком много увидел и услышал и попытался разрядить охвативший его ужас в своем стиле: какой-то глупой, неуклюжей шуткой. Было видно, что после тех слов, которые сказала Юдифь, он заметно побледнел. — Я хочу сказать, что не понимаю, зачем люди копаются в таких вещах? — спрашивал он, растерянно оглядываясь. — Да, конечно, спора нет, это все ужасно, но это все было так давно, все эти преступники давно мертвы. Что это за люди, которые копаются во всех этих ужасах?

— Может быть, эти люди не хотят допустить, чтобы нечто подобное произошло снова? — встал я неожиданно на сторону «серой мышки». Она мне не нравилась, но в отличие от хозяина гостиницы я вовсе не считал ее извращенкой, которая роется в таких книгах подобно другим людям, которые, исходя из похожих побуждений, листают Плейбой или Пралине. — И я не считаю, что эта тема должна быть под запретом.

— Это почему же? — тут же выпалил Карл, вызывающе вздернув голову. — Потому что все немцы должны стыдиться этого до скончания веков?

— Потому что человечество должно помнить, на что способны люди, — ответил я.