От человекообразия к человечности

Медицинское лечение наркомании в подавляющем большинстве случаев оказывается неэффективным, поскольку уход в наркоманию от “стресса” или в поисках наслаждения — выражение нравственной порочности или иного рода ущербности психики. Поэтому, если в процессе лечения нравственность и нравственно обусловленная структура и строй психики не становятся человечными — а это требует усилий прежде всего от пациента, но не от медицины [195], — то (даже если в последствии нет рецидивов наркомании) прошедший курс лечения остается травмированным и запуганным недолюдком. Кроме того некоторая часть причин “стресса” лежит в области коллективной психики общества, и если медицина, обращаясь к проблемам наркомании, ограничивает себя психоанализом и психосинтезом исключительно личностной психики, то она заведомо оказывается не способной вылечить наркомана, поскольку больна сама, изолировавшись от истории и социологии.

Это означает, что статистически предопределённо преимущество в воспроизводстве поколений получают представители тех генеалогических линий, кто не видит смысла ни в “снятии стресса” наркотическими средствами, ни в перемалывании профессиональной информации по существу ради того, чтобы пасть жертвой “стресса” и его последствий, неподвластных ни легитимной медицине (как отрасли науки), ни легитимной политике. Соответственно им статистически предопределённо будет кому передать в последующих поколениях [196] свои жизненные ориентиры и воспитать свойственную их семьям нравственность, строй психики и культуру поведения.

Так общая всем культура технократической цивилизации, при субъективно разном к ней отношении разных индивидов, становится фактором естественного отбора в популяциях вида, получившего название Человек Разумный, разделяя человечество на две составляющие с разными. Хотя непроходимых границ между обеими составляющими человечества в настоящее время в статистическом смысле ещё нет, тем не менее процесс их необратимого размежевания протекает на протяжении всей эпохи смены “вод”, приобщая различных индивидов к той либо иной составляющей человечества с разными судьбами.

Но прежде чем говорить о жизни той части человечества, которая свободна от угнетающего воздействия “стрессов” и в эпоху после информационного взрыва в середине ХХ века, необходимо сделать одно обширное отступление и осветить еще одну тему.

Многократное обновление прикладных знаний и навыков в профессиональной деятельности и в домашнем быту на протяжении жизни одного поколения вследствие изменения соотношения эталонных частот биологического и социального времени — это только одна сторона дела, объективно проявляющаяся в статистике жизни общества. Вторая сторона дела состоит в том, что изменилась не только скорость обновления общественно необходимых прикладных знаний и навыков, но и “ширина” тематического спектра в обществе, с которыми сталкивается в повседневности каждый из множества индивидов, в принципе обладающий свободой воли и иными возможностями свободного человека, и кто только в силу особенностей воспитания и культуры ограничивает себя в том или ином виде рабства, свойственном нынешней цивилизации.

Вне зависимости от того, к какой социальной группе принадлежит человек, ныне он сталкивается с информацией, непосредственно не относящейся к его профессиональной деятельности, но которая образует информационную “атмосферу”, в которой протекает его профессиональная деятельность и жизнь как его самого, так и его семьи.

В прошлом в условиях сословно-кастового строя общественной жизни, к пахарям или ремесленникам, в совокупности составлявшим подавляющее большинство населения, не приходила повседневно “царская информация”.

· Если же когда и она приходила, то они не различали её в общем информационном потоке и она оставалась для них как бы невидимой;

· увидев же её, не могли понять её общественного значения в силу узости кругозора;

· но даже поняв, малочисленные понявшие из простонародья редко могли осуществить общественно значимое управленческое действие [197] главным образом в силу недостатка в знаниях и навыках и в силу незнатности своего происхождения, лишавшего их даже правильное мнение авторитета в глазах правящей “благородной элиты”.

С другой стороны, и соответственно общему для всех отношению к жизни также и государственно-правящая “элита” Запада в подавляющем большинстве случаев считала себя свободной от необходимости вникать в рассмотрение существа и последствий принятия тех или иных решений, основанных на применении технологий, ставших традиционными, а тем более технико-технологических нововведений [198], полагая всё это “не царским делом”, а «частными делами их подданных», в которые им вникать унизительно и скучно; либо же «частным делом» своих должников, что свойственно для МЕЖДУнародной ростовщической ветхозаветно-талмудической “аристократии”, правящей посредством [199] финансовой удавки обществами и государствами на основе узурпации кредита и счетоводства, составляющих суть банковского дела.