От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России

То, что противники благоразумной эмансипации женщин еще до сего дня утверждают, будто бы великая разница в организации полов, – например, меньший вес мозга и проч., – этого нечего брать во внимание, и это никогда не выдержит серьезной критики. Женщина, если она получит надлежащее образование и воспитание, может так же хорошо усвоить себе научную, художественную и общественную культурность, как и мужчина248.

И хотя он не смог поступиться главным патриархатным тотемом – женственностью, он закончил свою мысль весьма оптимистично:

При этом главное условие только то, чтобы женщина всегда сохраняла в себе физиологическую и нравственную женственность и выучилась бы не расставаться с ней. Это, конечно, нелегко, но, однако, возможно <…> И я решительно не вижу, почему одинаковое общественное положение женщины с мужчиной может помешать такому развитию249.

Мнение, что женщину нельзя ограничивать семейной сферой, появившееся с момента постановки «женского вопроса», все более находило поддержку в обществе.

Оперативно откликнулись на женскую тему в 1860‐е годы представители радикальных демократических кругов. Их рупор, журнал «Современник», одним из первых обратился к ней250. Это был один из самых передовых, популярных и читаемых журналов той поры. Разумеется, проблему подняли мужчины, сотрудники журнала, «запевалы общественных настроений», – Д. И. Писарев, Н. А. Добролюбов, Н. Г. Чернышевский, М. Л. Михайлов. Но при обсуждении женских проблем на страницах «Современника» впервые нашлось место для женского мнения. Это был прорыв. Если до этого дискурс толстых журналов, да и других печатных изданий, строился по принципу «мужчина – мужчине», в первых изданиях для женщин, инициированных мужчинами, по принципу «мужчина – женщине», то на страницах «Современника» впервые появилась возможность и первые опыты конструирования дискурса по принципу «женщина – мужчине». Конечно, это была первая попытка подобного рода, и голоса женщин, по словам Р. Стайтса, были «слабыми, зависимыми и нерешительными»251. Но женщины разделили суть и пафос дискуссии, расширили ее собственной аргументацией. Е. О. Лихачева отметила в своем монографическом труде252 в начале ХX века, что это был первый голос пробуждающегося женского самосознания, публично обращавшийся к мужчинам.

В 1857 году «Современник» впервые опубликовал письмо женщины (анонимное), которому редакция дала заголовок «Жалоба женщины». Неизвестная женщина описывала тяготы женского существования: бесцельность и искусственность женской жизни; женское воспитание, убивающее личность, культивирующее слабость и неподготовленность к жизни; запреты и условности, сковывающие женскую жизнь. Она демонстрировала кризис традиционной женской идентичности – «защищать себя не пристало – иначе не женщина, а какой-то гусар». Заканчивалось письмо призывом помочь женщине стать независимой и тем самым решить один из жгучих «вопросов жизни»253.

«Журнал для воспитания» опубликовал «Письма к русским женщинам» А. Х-вой254, в которых всему нашлось место: и критике женского воспитания, и упреков в адрес женщин за их неразвитость, и предостережений против излишней учености. Назначением женщин определялась семья и воспитание детей, в целях чего признавалась необходимость их осведомленности в науках и искусствах. Женщинам предлагалось принять участие в общественных делах, но «конечно, не непосредственно», а ограничиться правом «нравственной оценки». Влияние женщины на общество предлагалось осуществлять через семейные отношения:

нравственное и физическое единство супругов, единомыслие в чувствах, желаниях, действиях <…> суть первые условия для достижения общественного благоустройства при помощи благоустройства семейного255.

«Русская беседа» откликнулась статьей Надежды Дестунис «Чему мы, женщины, учились?»256 с критикой женского образования.