От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России

Вслед за своими соратниками по охранительному лагерю Бакунин воспевает традиционный женский идеал, сильный «античным мотивом» женского самоотречения и самоотверженности (декабристки, Татьяна Ларина, Лиза из «Дворянского гнезда»). «Идеал придуман ловко», – писала о таких сюжетах М. К. Цебрикова369. В основе его лежит «идея добровольной рабы», и «наши благонамеренные писатели волнуются о гибельных последствиях его искажения»370.

Новые женские практики самостоятельности и достижения личного преуспевания Бакунин рассматривал как практику разрушения идеала русской женщины, с которыми связаны определенные мужские ожидания:

Женский образ – наше живое ручательство, что мечты, навеянные с детства, и все пророчества нашей юности сбудутся371.

Виноваты в этом опять-таки «новые люди», которые пытаются:

преобразовать этот самый образ <…> по своему лекалу! Они полагают, что ему не достает придатков и подвесков научности и учености, и выставляют <…> всем известный образ современно развитой барышни, которая уже не киснет в своих идеалах, а бодро и развязно прохаживается по всяким ученостям, и идет индуктивным путем к преуспеванию372.

В итоге Бакунин формулирует свое видение «женского вопроса»:

<…> женский вопрос является совершенно праздным. Совершенно ненужным вопросом, пустым измышлением людей, далеких от всякой нужды373.

<…> женский вопрос со всеми его мотивами <…> не исходит ни от неволи, под давлением нужды; ни от свободы, возникающей от сознания долга. В нем нет ничего необходимого; он есть продукт вольного измышления374.

Позднее феминистская мысль сформулировала ответ на этот вопрос. Идеолог движения, писательница Ольга Шапир неоднократно писала, что долг русской женщины заключается в осознании долга перед самой собой.

Больше всего Бакунина волновала тема претензий женщин на право на труд, и, в первую очередь, на высокооплачиваемый, престижный, профессиональный труд. Он признал право на труд за фабричными работницами. Но поскольку «женский вопрос имеет в виду не столько женский труд и работящих женщин, имеющих в обществе свое полное признание, сколько независимый женский труд и независимых женщин»375, то здесь он находит новые для охранительного дискурса аргументы:

Конкуренция женщин с мужчинами на том же поприще труда, в случае успеха некоторого числа женщин, по необходимости вытесняет с него такое же количество мужчин, а если не вытесняет, то неминуемо сбавляет плату за труд, не к выгоде предлагающих, а только покупающих оный <…> успех и удача некоторых женщин <…> окупаются соответственным неуспехом и неудачей некоторых мужчин <…> А между тем на попечении тех вытесненных мужчин жили и существовали и женщины, и дети376.

Обычное для русского интеллигента позитивное отношение к образованным женщинам сменяется раздражением и упреками:

<…> женский труд, вступая на общий рынок, количество требуемого и оплачиваемого труда не увеличивает, а только производит некоторую перетасовку <…> через то, если одним становиться жить легче, то зато другим приходится жить настолько же труднее377.

Текст наглядно демонстрирует метания Бакунина между общепризнанными интеллигентскими верованиями о правах женщин на профессиональный труд и его собственными опасениями.

Общественное признание женских достижений в науке, их профессиональной деятельности не давали Бакунину возможности просто перечеркнуть эту новую женскую жизненную стратегию. Он был вынужден признать, что: