От Диогена до Джобса, Гейтса и Цукерберга. «Ботаники», изменившие мир

Находясь в женском окружении, Фридрих превратился в очень способного и необычного человека. Он рано научился читать и писать, поэтому в школе для мальчиков в Наумбурге, куда его послали в возрасте шести лет, ему было ужасно скучно. Пока одноклассники мучились над алфавитом, он уже сочинял стихи и играл великих классиков на фортепьяно. На Рождество он пожелал себе полное собрание сочинений Клейста и партитуры симфоний Бетховена. Маленькой сестре приходилось выслушивать его бесконечные доклады, а в благодарность он дал ей прозвище Лама. Объяснил это Фридрих так: «Лама – странное животное, оно добровольно несет тяжелейший груз, но если ее заставляют или плохо с ней обращаются, она отказывается принимать пищу и ложится в пыль, чтобы умереть».

В возрасте 14 лет Фридрих написал в школьном сочинении: «Бог дал нам музыку, чтобы она нас направляла вверх (к нему)». Обычно в таком возрасте дети и подростки ни о чем подобном не думают. Из-за сильной близорукости Ницше приходилось носить очки, что окончательно делало его аутсайдером. Он не имел друзей, одноклассники смеялись над ним, называя «маленьким пастором», поэтому уже в юности он отличался уязвимостью и даже опасным характером, из-за чего всю жизнь ему пришлось пребывать в одиночестве.

Семье Ницше стали советовать, чтобы мальчику давали больше свободы и не опекали его так сильно. Местный учитель говорил: «Дети должны быть среди детей». Однако Франциска и вся ее женская команда игнорировали замечания. Они даже сделали куклу, изображавшую умершего отца, и сказали Фридриху, что если он будет себя вести не благонравно, то осквернит его память. Франциска составляла для сына список предписаний и указаний, одежда и манеры поведения также подчинялись строгим правилам. В письме от 1857 года она писала тогда уже 13-летнему Ницше: «Не забудь взять с собой зонт, если пойдет дождь, а если ты все равно промокнешь, то сразу переоденься… В обычные дни одевай свою старую куртку и легкие брюки и жилетку, а если будет очень прохладно, то теплые серые штаны. По воскресеньям – парадную рясу… Не забывай закрывать комнату, когда идешь в школу… Возьми с собой этот листок, положи его в парту и читай время от времени… Так следует себя вести». Она просто не могла поверить, что он способен все сделать сам, без напоминаний, поэтому даже издалека контролировала его жизнь.

Ницше пытался убежать от материнской опеки – и ушел из дома. Сначала он учился в Бонне, затем в Лейпциге и, наконец, в 1869 году оказался в Базеле, где устроился работать профессором филологии. Он проработал здесь всего 10 лет, после чего его здоровье, как физическое, так и психическое, надломилось. Он не был рожден для университетской жизни, требующей от филологов нового поколения без устали блистать и проявлять себя. В итоге у него начались проблемы с желудком, к тому же он страдал от приступов ужасной головной боли, от которых не было спасения.

Получив мизерную оплату за работу, Ницше, теперь уже свободный, но мучающийся из-за неуверенности в себе писатель и философ, отправился в путь искать новое пристанище. Летом он жил в горной местности Швейцарии – Силс Марии, зимой перебирался в теплые края – в Геную, Рапало, Турин или Ниццу.

Благодаря такой постоянной ссылке он смог ограничить контакт с матерью перепиской. Они обращались друг к другу, как пожилая супружеская пара: «мой старичок», «твой старичок» и т. д. Он не выражал открытых протестов матери. Наоборот, философ выбрал способ литературного отчета – он сочинял изречения, с помощью которых даже сегодня можно получить себе славу «тонкого знатока женщин». Например: «Все в женщине – загадка, и у всех женских загадок есть решение: оно называется беременность». Или: «Если у женщины есть мужчина, она готова убежать, а когда у женщины нет мужчины, она сама к нему бежит». Бичующая цитата из самого главного труда его жизни «Так говорил Заратустра» стала крылатым выражением: «Ты идешь к женщинам? Не забудь плетку!»

Ницше превращался в шизофреника. При прямом общении с людьми он оставался послушным, спокойным и болезненным ребенком в очках в толстой оправе и с хорошими манерами. Однако в своих философских трактатах он превращался в радикального нигилиста и противника всяких ценностей. Гражданскую этику он называл «моралью рабов», Бога и религию он представлял как отхлынувшие воды, которые оставляют после себя лишь «трясину да болота». Сознание и понимание – это «опасные для жизни силы», которые заставляют человека становиться чужим самому себе. Без сомнения – глубокие и новаторские мысли, но в противовес всему тому, что Франциска любила и чем дорожила. Многие из революционных мыслей и теорий Ницше подпитывались его отчаянной борьбой с гиперопекой матери.