От Диогена до Джобса, Гейтса и Цукерберга. «Ботаники», изменившие мир

Когда Бронислава вернулась с лечения, ей стало еще хуже, чем прежде. Несмотря на достаток семьи, дом поразил тиф, умерла старшая дочь. Мать окончательно потеряла желание жить – она скончалась в мае 1878 года. Маня переживала глубокую депрессию. Многие месяцы она пряталась в каком-нибудь уголке и плакала. Еще она делала то, что позднее, будучи уже взрослой, делала всегда, когда на душе становилось плохо: отдавалась миру книг. Марии удавалось справляться с кризисными ситуациями, потому что она заставляла себя сосредоточиваться на определенной теме, отвлекавшей от тягостной действительности. Такой механизм – типичный для ботаников – превратился в важный двигатель ее гениальности.

В 1879 году Маня перешла в русскую гимназию. Польша тогда находилась под господством царской монархии, и власти пытались «русифицировать» Варшаву. Положение в стране, которую постоянно кто-то завоевывает и пытается «деполитизировать»[7], было непростым. Этого хватило, чтобы испортить атмосферу в школах. Маня скоро узнала, что это значит: учителя начали придираться к ученикам-полякам, но у нее было достаточно чувства собственного достоинства, чтобы отбивать нападки педагогического персонала. Однажды учительница отругала ее за дерзость и сказала: «Я запрещаю тебе смотреть на меня сверху вниз». Маня, которая была на голову выше педагога, сухо бросила: «А если я по-другому не могу?» Несмотря ни на что, она окончила гимназию с самыми лучшими результатами, когда ей еще не было 16 лет.

Однако Мария подорвала свое здоровье. Удары судьбы прошлых лет оставили глубокие раны в ее душе и все больше сказывались на физическом состоянии. Часто она весь день лежала в темной комнате, почти не разговаривала и очень мало ела.

Отец понял, что нужно срочно что-то предпринимать, и отослал Маню в деревню к двум братьям своей покойной жены – Хенрику и Владиславу Богуским. Маня вскоре поняла, что эти люди разительно отличаются от ее отца. Они считались в семье белыми воронами: Хенрик имел репутацию недалекого простофили, живущего за счет доходов жены, а Владислав пользовался славой бездельника, который любил музыку и литературу и надеялся жениться на женщине с хорошим приданым. Такая атмосфера праздной жизни подействовала и на Марию. Научная литература отправилась под кровать, книги уступили место бадминтону, рыбалке и собиранию ягод. Они слушали музыку и делали всякие глупости, а в гости постоянно приходили интересные люди. Маня расцвела как никогда. Она писала своей школьной подруге Казе: «Иногда я смеюсь просто так и думаю, что выгляжу глупо, но мне все равно нравится». Наконец она получила детство, которого лишилась.

Примерно через полгода Маня переехала к другому дяде, который жил намного южнее – в Карпатах. Он был талантливым скрипачом, и в этот раз Мария попала в дом, наполненный книгами, музыкой и искусством. Особенно заманчивым был «кулиг» – смесь танцев, костюмированного бала и прогулки на лошади. Здесь красивая девушка открыла свою совершенно новую сторону: «Ты не представляешь, насколько восхитительны эти праздники – особенно когда девушки и парни так красиво одеты». Замученный одинокий ребенок из Варшавы в поисках веселья с удовольствием превратился в деревенскую простушку. «Из Кракова приехали два симпатичных парня, которые к тому же еще были и отличными танцорами. Таких хороших танцоров теперь нигде не найти… Однажды последнюю мазурку мы танцевали в восемь часов утра, уже при дневном свете… Наши туфли мы выбросили, они совсем стерлись от танцев».

В деревне Мария прожила около года, и проведенное здесь время имело неоценимое значение для становления ее личности. Когда математик вспоминала о тех днях, у нее в глазах всегда появлялся блеск. Если бы не было тех счастливых моментов, ее, возможно, постигла бы судьба многих несчастных ботаников, одиноко прозябавших со своими талантами и одержимостью, погруженных в ощущение бессмысленности происходящего вокруг. Может быть, в отчаянии она вышла бы замуж за какого-нибудь человека, который бы не ценил ее способности. Или во время приступа депрессии она покончила бы жизнь самоубийством. Однако когда Мария вернулась из деревни, у нее было достаточно сил, чтобы не только продолжать жить, но и двигаться дальше по намеченному пути.

Ее отец любил говорить, что образование должен получать любой, независимо от пола, но оплатил учебу только единственному сыну. Такую несправедливость Маня стерпеть не могла. Они со старшей сестрой Броней составили план: Мария будет работать гувернанткой, чтобы дать возможность сестре окончить медицинский институт, после чего Броня должна взять на себя расходы на высшее образование сестры в Сорбонне. На тот момент Марии не было еще 17 лет.