От Диогена до Джобса, Гейтса и Цукерберга. «Ботаники», изменившие мир

Общение с другими людьми еще в школьные времена давалось Ньютону нелегко. Теперь он тоже мало кого подпускал к себе близко. Викинс – один из тех немногих, но когда их дороги 20 лет назад разошлись, они почти не поддерживали контакта. Иногда Ньютон решал пригласить к себе в дом гостей, но затем говорил им, что пошел за вином – и часами не появлялся. Обычно его находили в кабинете, где он размышлял над какой-нибудь очередной научной проблемой.

Контакт с другими людьми Ньютон мог найти только во время выполнения какого-нибудь общего исследовательского проекта. Так было с Викинсом, и так же позднее начались его отношения с Джоном Локком. Ньютон и английский философ относились друг к другу с большим уважением, что объяснялось их общим восторгом по поводу эмпирической теории познания. Локк был одним из немногих, кому Ньютон позволил войти в свою алхимическую лабораторию.

Ньютону тяжело было кого-то полюбить или кому-то довериться – он умел лишь ненавидеть. Особенно это чувствовали те исследователи, которых он считал плагиаторами, которые списали что-то с его работ. К таким относился немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц. Он и Ньютон в одно время, но независимо друг от друга, разработали исчисление бесконечно малых величин. Однако Ньютон ничего не хотел слышать. Он даже под псевдонимом провел «независимую» экспертизу, которая доказывала его исключительное авторство. Лейбниц отбил удар и обвинил в плагиате своего конкурента в научном обществе. Возможно, помимо паранойи с плагиатом, между ними существовала простая неприязнь, которую два великих философа решили друг другу показать. Ведь немецкий философ был не странным ботаником, а дипломатом и дельцом. У него имелся огромный жизненный опыт, в отличие от Ньютона, который никогда не уезжал от дома дальше чем на 240 км.

Исаак Ньютон умер 2 марта 1726 года состоятельным человеком. Не только потому, что работал смотрителем Монетного двора, но и потому, что он был очень экономным. Помимо золотых слитков и денег он владел библиотекой, которая насчитывала более 2000 книг. Довольно внушительное наследство – но Ньютон не оставил завещания. Упущение? Или намеренная хитрость, чтобы люди в споре за его имущество смогли проявить все свои низкие качества? Возможно, это была последняя деталь пазла его характера, которую он незадолго до своей смерти выразил в словах: «Я не знаю, как меня воспринимает мир. Однако сам себе я кажусь лишь маленьким мальчиком, который играет на морском берегу и развлекается тем, что время от времени находит красивые ракушки, в то время как великий океан истины расстилается перед ним неисследованный».

Альберт Эйнштейн и ампутированная конечность

Иоганн Кеплер был необычным человеком. Он хорошо разбирался в тайнах вселенной и мог даже рассчитывать траекторию планет. Однако на Земле среди людей он чувствовал себя неуютно. Они для него оставались чужими. «Невозмутимость, с которой он выполнял свою работу и пропускал мимо ушей льстивые речи… имела нечто нечеловеческое, непостижимо бесчувственное, навеянное откуда-то из далеких холодных краев… У него не было сердца. И именно поэтому он ничего не боялся. У него не было чувства, не было любви…» Люди, которые знали Кеплера ближе, тяжело вздыхали: «Просто ангел! Но правда ли? Может, он, наоборот, крайне жесток?»

Не очень симпатичная картина, которую рисует писатель Макс Брод в романе об Иоганне Кеплере «Путь Тихо Браге к Богу». Он позволяет Браге делать выводы об известных математиках с одной стороны: «Ты ни с чем не считаешься, идешь прямо своим священным путем… Ты служишь не истине, а лишь себе самому, это твоя чистота и девственность».

Действительно ли Кеплер был таким бесчувственным монстром, идущим своим путем, не считаясь с потерями, и действующим в этом сверхчеловеческом упорстве порой как ангел или святой? Ответа на вопрос нет – ведь Брод описал в своем романе вовсе не Иоганна Кеплера, а Альберта Эйнштейна. Позднее писатель сам признался, что взял изобретателя теории относительности в качестве модели для образа Кеплера. Он, безусловно, немного преувеличил, но Эйнштейна вполне можно было узнать за исторической маской. Химик Вальтер Нернст как-то был в гостях у Эйнштейна и (накануне он прочитал книгу Брода) случайно бросил: «Этот Кеплер, да это же – вы!» Однако неизвестно, как на это отреагировал Эйнштейн. Может быть, его это задело, а возможно, ему польстило, что его поставили на одну ступень с Иоганном Кеплером.