От Древнего мира до Возрождения

Посмотрим на планы латинских соборов. Все они построены по одному и тому же принципу: некая базилика, в центре крест. Хотя они все разные, но в то же время они все абсолютно одинаковые. Их архитектура сравнима только с египетскими пирамидами, и ее больше нет в мире. Итальянская архитектура внешне проста, там главное то, чем она насыщена внутри, то есть фрески великих мастеров. Фасады бывают разными.

Что касается западной архитектуры, то это все уникальная архитектура, природа которой таинственна и невероятна. Это архитектура имеет одну и ту же идею, один и тот же план в центре. План называется «вытянутый латинский крест» и всегда имеет внутри себя троичность. Первая часть называется корабль – очень важное место, где сидят люди. Другая часть, где находится центральная перекладина, называется трансепт. Третья часть, идущая после трансепта, – алтарь.

Интересно сравнение с кораблем. Эта знаменитая стихия англичан: корабль в ночи, великие заблудившиеся корабли, корабли-призраки. Тема блуждающего корабля, проросшего, ставшего на якорь. Как называли Сталина? Наш кормчий и рулевой. А почему его так называли? Потому, что он управлял людьми. Все люди находятся на корабле, все люди – пассажиры. Поэты-романтики все время писали про корабль. Почему? Потому, что корабль имеет очень глубокую поэтическую аналогию. Когда Себастьян Брант впервые написал свою поэму «Корабль дураков», он писал корабль на мели – вставший корабль, проросший до мачты. И он все там же, просто мы оглохли и ослепли, и вместо него мы видим другого героя: господина Пфенинга.

Но остановимся на важной части собора, которая называется трансепт, то есть трансцендентная часть – это место метафизической встречи человека и Бога. И середина трансепта есть пуповина. Когда вы смотрите на собор снаружи, то видите над собором шпиль или купол. Он всегда возводится над пуповиной трансепта. Таким образом, трансепт – это место не человека. Транцепт – это душа.

Когда только начали строиться православные храмы, у них был свой трансепт – подкупольное пространство. Для России трансепт имеет большое значение в любом храме. Но здесь трансепт, или поперечная черта, стал не пространством, а плоскостью. Транцепт как бы сплющился, и место, где стоят молящиеся, превращается в вертикально ставший трансепт. И в России это называется иконостасом – место метафизической встречи мира божественного и человека. Это принципиально и очень важно. Иконостас – это трансепт, там всегда происходит встреча, и поэтому мы никогда не смотрим на иконостас. Иконостас внутри нас, мы стоим перед ним, и он всегда смотрит на нас.

Нет ничего более странного в архитектуре, чем готическая архитектура. Деление романского искусства не есть деление временное. Это деление принципиальное, идеологическое. Это деление на итальянское и не итальянское, деление на стену и без стены, что очень важно.

Посмотрим на собор Парижской Богоматери и Реймсский собор.

Мы уже знаем, что любой храм состоит из трех частей, и это очень хорошо видно по собору Парижской Богоматери. Первая часть – нижняя, которая соответствует кораблю, – портал. Собор представляет собой классический образец латинской архитектуры, которая называется портальной архитектурой. Первый этаж представляет собой порталы, которые обязательно соответствуют кораблю. Над порталом находится галерея королей – всегда над порталом, здесь или в другом месте, в готическом соборе должна быть галерея королей. Когда вы стоите перед собором, то на вас смотрят короли, то есть на вас смотрит сама история. Александр Македонский – единственный из язычников, кто был принят и Восточной, и Западной христианской церковью. За то, чтобы фигура того или иного лица находилась в галерее, идут целые войны. Сколько было споров из-за Наполеона! А в галереях есть короли или папы, которых никто уже и не помнит. Там должен быть де Голль: его сначала поставили, а потом сняли. Можно ли их разглядеть? Никогда! Никто бы и не узнал, что в галерее стоит та или другая историческая личность, если бы нам об этом не сказали. Но они там есть: стоят каждый в своей нише, в своем историческом футляре, и смотрят на нас. Они ничего друг о друге не знают, их разделяют века, и между этими скульптурами крайне редко происходит общение. Они все, как правило, стоят одиноко.