От дурного глаза

Курий переполох, ступай под полок. Иисусе Христе учился не доучился, тот, кто болел, тот излечился. Я этого не поняла, переполох на себя не взяла. Будьте же, мои слова, острей острия, тверже булатной стали, чтобы все переполохи отстали. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Хорошо прочитать молитву святому Киприану и мученице Иустине, которым молятся против вреда, нанесенного колдунами.

О святии священномучениче Киприане и мученице Иустино! Внемлите смиренному молению нашему. Аше бо временное житие ваше мученически за Христа скончали есте, но духом от нас не отступаете есте, присно по заповедем Господним шествовати нас научающе и крест свой терпеливо нести нам пособствующе.

Се дерзновение ко Христу Богу и Пречистей Его Матери стяжали есте. Темже и ныне будете молитвенницы и ходатаи о нас, недостойных (имена).

Будете нам заступницы крепции, да заступлением вашим сохраняеми, невредимы от бесов, волхвов и от человек злых пребудем, славяще Святую Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Проданная болезнь

Из письма: «13 октября 2000 года я поехала на барахолку, чтобы купить себе зимние сапоги. Там ко мне подошла незнакомая белокурая женщина и спросила, не нужна ли мне сумка, вытащив из пакета очень изящную, красивую сумочку, которая была украшена сверкающими стразами. Даже несмотря на пасмурную погоду, стразы переливались и искрились.

Мне еще ни разу не доводилось видеть такую сверкающую сумочку, и я поинтересовалась ее ценой. Цена была невелика, и я купила сумочку. Довольная удачными покупками, я вернулась домой и тут же стала перекладывать содержимое старой сумки в новую. Несмотря на небольшие размеры, она была довольно вместительная. В ней были три отделения и кармашек для сотового телефона, карман для ключей и еще два кармашка, которые закрывались на “молнии”.

Там-то я и обнаружила приколотую на булавки, сложенную вчетверо бумажку.

Вначале я подумала, что это рекомендация по уходу за замшей, но, развернув листик, поняла, что это какая-то молитва. Написана она была церковным шрифтом и довольно мелко. Я надела очки, но даже в них я с трудом разобрала текст, от которого мне стало, мягко говоря, не по себе. “Кто эту вещь в руки возьмет, тот с головы моей хворь заберет”, – прочитала я.

Там было еще что-то написано, но очень мелко и неразборчиво. А в самом конце текста было слово “аминь”.

Покрутив в руках странную бумажку, я решила ее сжечь. Примерно дня через три я увидела сон, будто на высокой горе стоит церковь. В церкви горят тысячи свечей и лампад. Людей в церкви нет. Я спрашиваю: “А где вы?” И мне кто-то отвечает: “В психушке”.

Тут я увидела алтарь, а на нем стоит моя новая сумка. В свете свечей сумка так ослепительно сияет, что мне больно смотреть и из глаз текут слезы. Я хватаю сумку, она открывается, и я вижу в ней свою собственную голову!

От ужаса я проснулась. Было шесть часов, мне нужно было вставать на работу, но я не вставала – состояние мое было ужасным.

Впервые в жизни у меня так сильно болела голова, что я боялась сделать лишнее движение.

Я выпила пенталгин, но боль не проходила. Мама вызвала мне врача, но давление было нормальным.

С этого момента я жила с головной болью в буквальном смысле слова. Все, что возможно, я прошла, томограмма в норме, анализы хорошие. Я меняла специалистов, лекарства, но улучшения не наступало. Потом у меня резко ухудшилась память. В разговоре я подолгу вспоминала нужное слово.

Все чаще я замечала, что с языка слетают не те слова, которые я хочу сказать. Все это приводило меня в отчаяние, я стала ссориться с мамой. Истерики повторялись. Появилось чувство страха и неуверенности. Потом я стала слышать голоса.

Так я попала в психушку. Вернее, это моя мама и врач уговорили меня лечь в психиатрическую лечебницу под предлогом “глубокого” обследования.

В больнице мне давали препараты, от которых я становилась вялой и безразличной. Периодически меня забирали домой, а месяца через три-четыре я вновь попадала в психушку.