От экватора до полюса. Сборник рассказов

Не прекращается поток паломников к этому месту, где пришедшие считают счастьем окунуться в священные воды Ганга, будучи в одежде или без неё. В дни религиозных праздников, особенно если это Кали Пуджа, тысячи фанатиков стремятся коснуться воды именно в этом месте. Иногда случается так, что в те же дни полнолуние вызывает сильный прилив, а со стороны океана приходит ураганный ветер, и тогда, несмотря на предупреждения в газетах и по радио, сотни людей гибнут под натиском исступлённой толпы.

Фанатизм, губит людей и тогда, когда они бросаются под колёса скатываемой в дни праздников с горы колесницы богов. Но не этот фанатизм является сейчас лицом Калькутты и всей Индии. Да, это характерно, но мы видели и помним инженеров с чертёжными приборами за столами, рабочих, делающих мощные подъёмные краны, учёных ботанического сада и археологического музея; мы видели фамильный дом Рабиндраната Тагора, где свято чтут память национального героя, лауреата Нобелевской премии; мы не забудем калькуттский университет и колледжи, студенты которых полны решимости преобразовать Индию, сделать жизнь народа счастливой.

Покидая Калькутту, мы испытывали чувство радости от того интересного, неожиданного, что довелось увидеть, и неудовлетворенность оттого, что ещё многое не увидели и не узнали. И так, наверное, должно быть. Ведь Калькутта настолько огромна, разнообразна и интересна, что её никогда нельзя познать полностью. Она всегда остаётся загадкой, которую хочется разгадать.

Взрыв на четвёртой домне

Иван Дмитриевич Чиграй. Мне хочется начать с рассказа об этом человеке, но не потому только, что он работал главным инженером и руководителем группы советских специалистов на Бокаринском металлургическом заводе, где мне довелось трудиться в тот же период переводчиком. И даже вообще не поэтому. Просто я люблю писать о хороших людях, а он один из них.

Мы с Иваном Дмитриевичем как-то незаметно сдружились, особенно перед моим отъездом, когда частенько в конце дня, после окончания киносеанса в нашем клубе мы выходили вместе и прогуливались по тихим улочкам небольшого городка, точнее одного сектора крупного уже города Бокаро, вслушиваясь в тишину Индии, которая, конечно, не была абсолютной. Где-то прозвенит цикада, прошелестит над головой ветром летучая мышь, неожиданно рассмеётся проходящая недалеко в стороне ватага молодых индийских парней.

Городок советских специалистов обычно засыпал рано, как и рано поднимался, поэтому вскоре после киносеанса его улицы пустели, и редкие пары любителей подышать вечерним воздухом попадались нам навстречу.

А воздух здесь удивительно менялся в различные времена года. Он то буквально обдавал ароматной волной дыхания цветущих ленкоранских акаций, то в зимние дни веял прохладой, словно прилетевшей к ночи из нашей Сибири, то охватывал душным жаром, совершенно не смягчаемым наступлением ночи, и тогда мы торопились по домам к спасительному холоду кондиционеров. В летнее время, длящееся почти восемь месяцев, несмолкаемый гул охлаждающих помещения машин заполнял воздух странным всеобъемлющим шумом, без которого уже не представлялась жизнь до тех пор, пока они вдруг не выключались с приходом осенней прохлады, и только тогда в один из вечеров вы неожиданно ловили себя на мысли, что вас поражает тишина. Оказывается, в мире может быть тихо, а вы забыли это ощущение.

Иногда с наступлением темноты при выходе из дома неожиданно прекрасная картина вас заставляла застыть на месте и стоять неподвижно в страхе испортить впечатление. Вы вдруг видели перед собой усеянную новогодними огнями ёлку. Нет, конечно, это на самом деле была не ель, а, скорее всего, эвкалипт, крона которого слилась с ночью, но по всей её поверхности сияли огоньки. Это десятки светлячков расселись на отдых от своих маленьких светлячковых дел. И вот кто-то потревожил их, и они понеслись вам навстречу, разлетаясь беспорядочно в разные стороны, миниатюрные светящиеся фонарики. Вы пытаетесь их поймать, но это отнюдь не просто. И тотчас в воображении всплывает «Лесная песня» Леси Украинки, её болотные огоньки-потерчата. Конечно, это они прилетели сюда проказничать, и теперь поднимаются высоко в небо, теряясь из виду среди таких же ярких, но неподвижных звёзд.

Я вспоминаю об одном из таких прекрасных вечеров, когда индийское лето ещё не наступило, а для меня это была последняя весна в Бокаро. Мне предстояло скоро возвращаться на Родину и мы, по обыкновению втроём: я, моя жена и Иван Дмитриевич, не торопясь, шли к задним воротам городка. Впрочем, с нами ещё ходил дворовый пёс, которого Иван Дмитриевич очень любил, часто подкармливал и почему-то назвал Пиратом. Первое время, когда мы только начинали ходить вместе, Пират нас принял недружелюбно и недовольно ворчал, пока Иван Дмитриевич не прикрикнул на него начальственным тоном.