От экватора до полюса

Я назвал себя. Лолита тоже подошла к нам. Она не казалась такой смущённой, как её подруга, ведь она не решилась первой начать знакомство. Тогда как на лице Руби сквозь светло-шоколадный оттенок явно проступал румянец волнения. Может быть, именно поэтому она и показалась мне несколько красивее второй девочки.

— Где вы учитесь, Руби — спрашиваю я.

— Мы с Лолитой только что закончили школу и теперь собираемся поступать в колледж.

Так хотелось расспросить девочек об их учёбе и предстоящих экзаменах, но нужно было торопиться на обед, поэтому я пообещал принести вечером значки и открытки, познакомить со своей дочкой Алёнушкой и поспешил домой.

Алёна, узнав о предстоящем знакомстве, очень обрадовалась. Ей было только десять лет, но она очень любила дружить со старшими по возрасту, да и говорить по-английски с местными детьми ей всегда было интересно. Потому она страшно переживала, выбирая значки и открытки, стараясь найти самые красивые.

Вечером после ужина мы отправились вместе к почте. Алёна засыпала меня вопросами о Руби и Лолите, но я только смеялся и отвечал, что лучше, если она спросит об этом самих девочек.

Они стояли возле дома и смущённо зашептались при виде нас. Быть может, они не ожидали, что моя Алёна окажется почти с них ростом. Наши дети действительно обычно крупнее индийских.

Подойдя к девочкам, Алёна бодро вторит за мной приветствия, узнаёт имя каждой из них, сколько им лет и, исчерпав таким образом запас дежурных фраз, выученных до автоматизма, растерянно прижимается ко мне и говорит тихо, что не знает, о чём ещё спрашивать. Пока я напоминаю ей все вопросы, которые она задавала мне по дороге, инициативу в свои руки берёт Руби:

— В каком ты классе, Элен?

Разговоривая на английском, Алёна всегда называет себя Элен, полагая, что так всем понятнее, что, впрочем, правильно.

— В четвёртом.

— Какие ты получаешь отметки?

— Четыре и пять.

— Сколько?

Девочки переглянулись, не понимая. Тогда я стал объяснять, что это очень хорошие отметки в нашей школе, так как у нас пятибалльная система.

— А как вы учитесь? — спрашивает в свою очередь Алёна.

— О, я получала последний год восемьдесят пять-девяносто процентов, — ответила Руби, и теперь мы с дочкой удивились.

— Что значит девяносто процентов?

Руби оглядывается по сторонам, находит небольшую палочку, приседает на корточки и начинает чертить на земле. Мы с Алёной наклоняемся и видим нарисованную колонку, разделённую на пять неравных частей. В них стоят цифры, которые Руби сразу объясняет:

— Вот максимальное число баллов, которые мы можем получить за наши ответы, сто. Те, кто получают меньше тридцати баллов, или как мы часто говорим, процентов, — это плохие ученики. Таких не очень много. Оценка от тридцати до сорока пяти процентов считается удовлетворительной. От сорока пяти до шестидесяти — хорошей. От шестидесяти до семидесяти пяти — очень хорошей. Ну, и выше до ста — отличной.

— Так это почти как у нас, — говорю я. — Только у нас нет «очень хорошо», но есть «очень плохо», а в остальном вы могли бы тоже получать отметки от единицы до пятёрки.

— Нет, так не получится, — вступает в разговор Лолита. Она тоже присела и забрала у Руби палочку и, поясняя свою мысль, тут же пишет.

— В конце каждой недели и каждого месяца мы даём письменные ответы. В задании, например, десять вопросов. Ответ на каждый вопрос оценивается по десятибалльной системе. Каждая ошибка снижает оценку на один балл. В сумме за десять вопросов у всех учеников получаются совершенно разные отметки. Сто почти никто не получает, так как это очень трудно.

Солнце уже зашло, начинало темнеть, и птицы на соседнем дереве подняли такой оглушительный гвалт, что в какой-то момент мы почти не могли слышать друг друга. Я предложил отойти в сторону. Алёна потянула меня за руку и зашептала:

— Папа, не забудь про открытки и значки. Уже поздно, и нам пора идти.

— Конечно-конечно, — сказал я, достал из кармана набор открыток с видами Ялты и стал рассказывать девочкам о море, которого они никогда не видели, о горах Крыма, о чудесном климате. Потом Алёна протянула два значка. На одном в золотой оправе на голубом фоне было изображение Ленина. Руби сразу взяла его и сказала:

— Я знаю, это Ленин. Какой красивый значок. Большое спасибо!

Большое спасибо!

— А кто он такой, ты знаешь, Руби? — спрашиваю я.

— Конечно. Ленин — великий человек. Он сделал революцию и благодаря ему вы живёте хорошо, вы счастливы.

— Революцию совершил народ, — поправляю я.

— Да, я знаю, но он был главный. Он знал, что делать. Я смотрел на Руби удивлённо. В одной руке она зажала значок, другой теребила перекинутую через плечо косу. Она не знала, какие отметки получают советские дети, не знала, что такое «Артек», но ей хорошо знакомо имя Ленина, и она любит этого человека за то, что он дал возможность другому народу жить счастливо. Глаза Руби говорили «спасибо», и я верил им.