От Фарер до Сибири

На станции, где мы сгружали соль, была типичная русско- сибирская паровая баня. Капитан, я и матросы воспользовались возможностью помыться. Когда лили кипящую воду на раскаленные камни вокруг очага, пар в помещении становился необычайно горячим. Мне пришлось лечь на пол, потому что я не мог находиться в вертикальном положении. В то же время один из русских лежал сверху под потолком на скамье и хлестал себя веником (охапка веток березы с листьями). Другой продолжал лить воду на очаг, и когда я опять встал, пар стал таким жарким, мучительным и давящим, что я был вынужден броситься к двери, чтобы вырваться оттуда. Но дверь была закрыта. Тело горело, в глазах начало темнеть, когда мне из последних сил посчастливилось выдавить дверь. Снаружи стояли заговорщики во главе с г-ном капитаном и хохотали. Это выглядело почти как дурная шутка. Хотя в целом это не повредило хорошим отношениям между мной и экипажем во главе с капитаном. Они признали, что переборщили, и поэтому я решил не держать на них зла. Я никак не мог понять, каким образом русские, которые были в бане вместе со мной, могли выдерживать эту страшную жару. Сейчас, после того как я многократно побывал в сибирских банях, у меня выработалась привычка, сделавшая меня более сильным и стойким. Однако даже у сибиряков в их примитивных банных заведениях дело иногда принимает плохой оборот. По причине слишком высокого жара, а часто из-за угарного газа, когда слишком рано закрывают тягу в дымовой трубе, люди нередко падают в обморок, зарабатывают сильную мигрень или даже погибают, если их вовремя не вытаскивают наружу.

Русский рыбак имел в своем подчинении нескольких остяков, чей чум стоял на берегу у станции. Когда я после полудня проплыл на лодке мимо берега, я увидел истукана, замотанного в ткани, а также несколько других необычных предметов, лежавших на берегу. Я привязал лодку к берегу и подошел к тому месту, чтобы получше их рассмотреть. Среди этих предметов были три красиво выделанные серебряные тарелки с надписью «Альберт Виктория», на четвертой тарелке была надпись по-шведски. Чуть поодаль я нашел три большие изогнутые сабли, половник из серебра и обычный деревянный бочонок. В тряпках, в которые был завернут идол, лежало почти 60 рублей серебром – что это означало, я узнал позже. У чумов я встретил пару аборигенов и предложил им хорошую сумму за истукана со всеми принадлежностями. Как и ожидалось, последовал решительный отказ – аборигены выглядели очень неуступчивыми и оскорбленными. Вечером мы с капитаном пришли в гости к русскому, который угостил нас водкой, черным хлебом, сырой осетриной и икрой. Когда мы вернулись к берегу, я хотел показать г-ну Миккельсену истукана, но его к тому времени уже унесли. Аборигены наверняка подозревали меня в злом умысле, из-за чего забрали все предметы. Летом следующего года я услышал, что все эти предметы украли русские, после того как нашли там 60 рублей.

Утром 25 июня мы подняли якорь. Ветер был сильным, на реке было достаточно большое волнение. Многие караваны заболели морской болезнью. В течение дня мы прошли 67° с. ш. Здесь и там на берегу виднелись чумы остяков. 26 июня мы бросили якорь у рыбацкого местечка, состоявшего из восьми чумов. В одном из них жил русский из Обдорска со своей семьей. В этом месте выловили очень много рыбы, благодаря чему «Маргарита» облегчилась на несколько пудов соли. Станция лишь немного возвышалась над водой. Территория вокруг чумов, стоявших группой, была затоплена. Там можно было охотиться на уток и лебедей. В непосредственной близости к чумам целый день между собой бились турухтаны. Некоторые из них заканчивали жизненный путь в силках из конского волоса, установленных рыбаками. У одного остяка было четыре черных лисенка, за которых он просил 600 крон (300 рублей). До торга дело не дошло, хотя я хорошо видел, что у капитана Миккельсена было желание приобрести и выкормить этих прекрасных редких зверьков.

27 июня мы покинули станцию. Погода была очень хорошей, солнце светило и днем и ночью. 30 июня мы прибыли ко второй станции Уордропперов, которая находилась в самой губе примерно в 250 верстах к северу от Обдорска. Там остались 12 караванов, которые должны были в течение лета ловить муксуна неводом. «Маргарита» два дня простояла у причала для разгрузки соли, рыболовных снастей и провианта.