От Фарер до Сибири

6 августа была неустойчивая погода с переменчивым ветром. Мы пробирались через губу, медленно двигаясь вперед в условиях сильной качки. В ночь на 7 августа была отличная погода. В полдень с северо-запада пришел шторм. Мы находились на мелководье, поэтому пришлось бросить якорь. Вдали мы увидели остров Ямбург, лежащий посередине губы. Вокруг острова дно было очень мелкое, 3–5 футов. Мы отправили лодку с экипажем, чтобы изучить один из двух находящихся там фарватеров глубиной 7–9 футов.

После непростого, в условиях штормовой погоды, замера глубины шестом с черными и белыми делениями мы наконец-то нашли достаточно глубокий фарватер, который при этом оказался очень узким. В качестве вех – как на время поездки в верховья, так и обратно – на воде на достаточном расстоянии друг от друга были расставлены бакены. Они были сделаны из трех досок, прибитых друг к другу в форме треугольника. В каждом его углу находилось отверстие, куда просовывалась гибкая ветка ивы. Ветви, на кончике которых были листья, сгибались по направлению друг к другу и сверху связывались в один узел.

Эти практичные, хоть и примитивные навигационные знаки были закреплены при помощи камней и лыковой веревки.

7 августа во второй половине дня ветер ослабел, в связи с чем «Маргарита», используя из парусов лишь фок, направилась точно по заданному пути. Вскоре мы прошли самые опасные участки и вечером обогнули мыс Ямсале, находящийся всего в 40 верстах от рыбной станции г-на Уордроппера в Тазе.

В ночь на 8 августа был шторм и темнота. День начался дождем и северным ветром. Волны были высокие, поэтому мы не решились отправиться в путь и целый день простояли на месте, болтаясь на якоре. В Тазовской и Обской губах трудно плавать из-за многочисленных илистых и песчаных банок – при попутном ветре редко когда можно идти вперед, расправив все паруса. Судно, на полной скорости наткнувшееся на илистую банку, снять с мели будет нелегко. Если судно село на мель при южном ветре, можно рассчитывать на возвращение на воду с северным ветром, когда в губу поступают новые водные массы с моря.

9 августа погода опять улучшилась. Все паруса были подняты, и в полдень мы подошли к станции Мунго Юрибей. Сразу же к нашему судну отправилось множество лодок. Впереди плыл русский приказчик со станции с двумя рыбаками. Мы преодолели одну версту по узкой реке Юрибей, где покрутились между низкими, покрытыми кустарником берегами, прежде чем дошли до станции. В одной неприглядной хижине было устроено пиршество, в котором, конечно же, участвовали все. На следующий день лодка доставила нас обратно на борт, и «Маргарита» направилась к главной станции Нейве-сале у устья реки Пур, впадающей в Тазовскую губу. Два дня спустя мы достигли цели. «Маргариту» отбуксировали на некоторое расстояние к устью Пура и пришвартовали у летней станции Нейве-сале. Как здесь, так и у Мунго Юрибей вылавливались и засаливались большие объемы осетра и рыб других видов.

У Тазовской бухты на 67° 15´ с. ш. в 1870 году находилась маленькая русская избушка, а в 40 верстах севернее – другая, построенная в 1860 году. До недавнего времени это были единственные жилые места на сотни миль вокруг, населенные русскими. В южной избушке жила семья из Туруханска, в северной – семья из Обдорска. Обе семьи уехали в такую даль в поисках удачи на краю земли и занимались рыболовством и бартером. Выменянная пушнина и отборные рыбные продукты (осетровая икра и рыбий клей) каждую осень, когда мороз и снег делают проходимыми водоемы и заболоченные просторы тундры, транспортировались на оленьих санях соответственно в Туруханск и Обдорск. Весной, до таяния снега, эти люди опять выезжали на север с новыми товарами – мукой, табаком, чаем, рыболовными снастями, железными ведрами и прочей мелочью – для бартера. На этих товарах наваривались многие сотни и даже тысячи процентов. О весах здесь никто и не задумывался. К примеру, за песцовую шкуру здесь могли дать несколько пригоршней муки, несколько листьев табака или латунных пуговиц, которые аборигены использовали для украшения своих кожаных ремней, отдавая русским ценнейшую рыбу и икру почти задаром. Аборигены, которые раньше совершенно не были знакомы с мукой, табаком и чаем, быстро привыкли к потреблению этих новых культурных продуктов и были рады, когда ими расплачивались за пушнину.