От Фихте до Ницше

Если бы позволяло место, эти понятия, конечно, надо было бы подвергнуть тщательному анализу. Но даже в этом непроанализированном состоянии они могут служить для того, чтобы облегчить понимание следующего высказывания Кьеркегора: "Толпа - не та или эта толпа, ныне живущая или давно ушедшая в небытие, толпа простолюдинов или знати, богатых или бедных и т. д., - толпа в самом своем понятии неистинна по той причине, что она делает индивида нераскаянным и безответственным или, во всяком случае, ослабляет его чувство ответственности до крупицы" [1]. Кьеркегор озабочен, конечно, не только опасностью позволить себе стать членом массы в смысле толпы. Он хочет сказать, что философия с ее акцентом скорее на всеобщем, чем на индивидуальном, пыталась показать, что человек осознает свою истинную сущность пропорционально тому, как он возвышается над тем, что пренебрежительно считается его чистой отдельностью, и становится моментом жизни всеобщего. Кьеркегор доказывает ложность этой теории, неважно, рассматривается ли всеобщее как государство, экономический или общественный класс, человечество или как абсолютное мышление. "Я попытался выразить ту мысль, что применение категории "рода" для обозначения того, чем должен быть человек, и особенно в качестве обозначения высшего итога, есть неправильное понимание и чистое язычество, поскольку этот род, человечество, отличается от рода животных не только его общим превосходством как рода, но и той человеческой особенностью, что каждый отдельный индивид в роде (не только выдающиеся индивиды, но каждый индивид) есть нечто большее, чем род. Ведь соотнести себя с Богом - это гораздо более высокая вещь, чем принадлежать роду и через род быть соотнесенным с Богом" [2].

1 "The Point of View", p. 114 (translated by W. Lowrie. London, 1939).

2 Ibid., p. 88-89 (в примечании).

Последняя фраза в этом высказывании демонстрирует общую направленность мысли Кьеркегора. Высшая самоактуализация индивида состоит в соотнесении себя с Богом, но не как со всеобщим, абсолютным мышлением, а как с абсолютным Ты. Впрочем, дальнейшее разъяснение трактовки Кьеркегором становления индивида лучше вписать в контекст его теории трех стадий. Сейчас достаточно отметить, что это становление противоположно самораспылению в "Единстве" или самопогружению во всеобщее, как бы ни представлять его. Возвеличение всеобщего, коллективности, тотальности есть для Кьеркегора "чистое язычество". Однако он подчеркивает, что историческое язычество тяготело к христианству, тогда как новое язычество есть отпадение или измена христианству [1].

384

4

В "Феноменологии духа" Гегель мастерски изобразил диалектику стадий пробуждения духа к самосознанию, ко всеобщему сознанию и к точке зрения абсолютного мышления. Кьеркегор тоже излагает диалектику. Но она кардинально отлична от гегелевской диалектики. Во-первых, она - процесс, посредством которого дух актуализируется в форме индивидуальности, индивидуально существующего, а не в форме всеохватного всеобщего. Во-вторых, переход от одной стадии к другой совершается не мышлением, а выбором, актом воли и в этом смысле - прыжком. Тут не идет речи о преодолении антитез в процессе понятийного синтеза: здесь имеет место выбор между альтернативами, и этот выбор более высокой альтернативы, переход к более высокой стадии диалектики есть произвольная самореализация человека в целом.

Первая стадия или сфера описывается как эстетическая [2]. И она характеризуется саморассредоточением на уровне чувства. Эстетический человек руководствуется чувством, побуждением и эмоциями. Но мы не должны представлять его только и исключительно грубо чувственным человеком. Эстетическую стадию можно проиллюстрировать примером поэта, превращающего мир в воображаемую реальность, а также романтика. Сущностными чертами эстетического сознания являются отсутствие неизменных всеобщих моральных норм, твердой религиозной веры и желание испытать все многообразие эмоционального и чувственного опыта. Конечно, здесь может быть избирательность. Однако ее принцип скорее эстетический, чем состоящий в подчинении всеобщему моральному закону, который рассматривается как диктат безличного разума. Эстетический человек стремится к бесконечности, но в смысле дурной бесконечности, представляющей собой исключительно отсутствие всех ограничений, кроме тех, которые наложены его собственными вкусами. Открытый любому эмоциональному и чувственному опыту, собирающий нектар с каждого цветка, он ненавидит все, что ограничило бы сферу его выбора, и никогда не придает своей жизни какую-либо определенную форму. Или скорее формой его жизни является сама бесформенность, саморассредоточение на уровне чувства.

1 См., к примеру: "The Sickness unto Death", p. 73 - 74 (translated by W. Lowrie. Princeton and London, 1941) [56: 281].

2 Она обсуждается, к примеру, в первом томе "Или - или" и в первой части "Стадий на жизненном пути".

385