От фракционности к открытой контрреволюции. Нарком НКВД свидетельствует

Характерна следующая деталь. На заседании ЦКК Зиновьев и Каменев, конечно, резко осуждали свои поступки, каялись и делали вид, что исключение из партии, это для них большое наказание. На деле оказалось, что и исключение из партии, и административную ссылку они расценивали как «сравнительно легкое наказание».

Вот что об этом показывал на суде Зиновьев:

«После провала моего и Каменева, в связи с делом Рютина и др., мы двурушничаем на заседании Центральной контрольной комиссии, мы отделываемся сравнительно легким наказанием. Мы должны уехать в ссылку. Оставляем все бразды правления, если так можно выразиться, Евдокимову, Бакаеву и Смирнову»[54].

Как видно, уезжая в ссылку, они не складывали свое оружие, а выделяют специальную тройку, которая должна была возглавлять руководство подпольными контрреволюционными группами.

Спустя некоторое время, в 1933 году, органы Наркомвнудела раскрыли троцкистский центр. Основные руководители центра, в том числе и глава его – И.Н. Смирнов – были арестованы и присуждены к разным срокам наказания.

Арест и ссылка Зиновьева и Каменева, а также и арест троцкистского центра в 1933 году несколько ослабляет деятельность троцкистско-зиновьевского террористического блока, вынуждает оставшихся членов центра на время свернуть свою террористическую работу и отодвигает сроки покушения на руководителей партии и правительства.

Впоследствии выяснилось, что ослабление террористической деятельности было сознательным. На процессе в августе 1936 г. зиновьевцы и троцкисты сами поведали о перерыве своей контрреволюционной деятельности.

Бакаев на суде сказал следующее:

«Произошло исключение Зиновьева и Каменева из партии, выяснилась перспектива неизбежной ссылки и передо мной стал вопрос: что же дальше?.. Евдокимов организовал совещание, на котором внес предложение приостановить террористические акты при создавшемся положении… Евдокимов, обращаясь к Куклину и Дрейцеру сказал, что нужно срочно предупредить ленинградцев, чтобы там прекратили подготовительную работу к теракту»[55].

То же самое подтвердил на суде и Рейнгольд:

«Перерыв, который был между осенью 1932 г. и летом 1933 года, не был случайным: он был связан с рютинским провалом Зиновьева и Каменева. И я должен сообщить суду о том, что в начале 1933 г. на квартире у Богдана с участием Евдокимова, Бакаева, Пиккеля и меня было совещание, на котором Евдокимов от имени объединенного центра передал директиву: свернуть террористическую работу до тех пор, пока Каменев и Зиновьев не вернутся из ссылки, до тех пор, пока они не покаются, не будут восстановлены в партии, не будут облечены некоторым доверием. Заранее было известно, что они покаются, потому что это лежит в природе зиновьевской организации, которая имела в прошлом и до этого немалый опыт такого рода покаяний. После того, как Зиновьев и Каменев вернулись из Минусинской ссылки, состоялся ряд встреч на квартире у Каменева»[56].

Перерыв в контрреволюционной деятельности был вызван не только отсутствием Зиновьева и Каменева. Оказывается, что по планам этих презренных террористов, им нужно было, прежде чем совершить террористический акт, вновь завоевать доверие партии и добиться восстановления Зиновьева и Каменева в рядах ВКП(б). На суде Каменев так и заявил:

«…План задержался не только по причине нашего физического отсутствия в Москве, но и из соображений политического порядка, по причине необходимости нашего восстановления в доверии партии»[57].

Через некоторое время Зиновьев и Каменев вновь подают заявление о восстановлении в партию. Не оставляя камня да камне от своей прошлой платформы, решительно осуждая свои прошлые ошибки и свои связи с рютинцами, они просят о возвращении их в партию с тем, чтобы на работе доказать свою преданность делу революции.

Несмотря на все прошлые преступления против партии, Зиновьев и Каменев 14-го декабря 1933 года были вновь восстановлены в рядах ВКП(б). Больше того, им были даны все возможности на деле доказать свою преданность партии и искупить свою вину перед ней на практической работе. Как известно, Каменеву была поручена ответственная издательская работа, Зиновьев был введен в состав редакционной коллегии партийного журнала «Большевик”.

Само собой разумеется, что при восстановлении Зиновьева и Каменева в партии никто не мог предполагать об их чудовищной тактике двурушничества и не знал всех их преступлений перед партией.