От Геракла до Перикла. Древнегреческая история

И следующий вопрос Сократа: любовь к богам гарантирует ли знание благочестивого? Ведь любимое – одно, любящее – другое. «Несомое несомо, потому что его несут», а любимое, соответственно, любимо, потому что его любят. Любят же, по логике Евтифрона, потому что оно благочестиво. Но, ведь боголюбезное боголюбезно, потому что его любят боги. Одно дело любить нечто, потому что оно благочестиво, другое – потому что оно боголюбезно. Одно чувство связано с богами, другое – с людьми. Любить любимое богами – одно, любить то, что благочестиво само по себе – это другое. «Одно вызывает любовь тем, что его любят [боги], другое любят потому, что оно вызывает любовь».

Логика ведет к тому, что ориентироваться на богов невозможно. Утверждение, что за стыдом следует страх – верно, что за страхом следует стыд – неверно. Страх касается большего числа случаев, чем стыд, поскольку стыд – часть страха, но не наоборот. Также и благочестие – часть справедливого. Так какую же часть справедливого составляет благочестие?

Снова Евтифрон попадает в ловушку. Он утверждает, что благочестива та часть справедливого, которая относится к служению богам. И Сократ тут же подхватывает очередное обращение к богам, чтобы аналогией сделать его смешным: пастух служит скоту к пользе этого скота, а какая польза от набожности богам? Делает ли это их лучшими? Евтифрон вынужден ответить: нет. И поправиться: речь идет о таком служении, которым рабы служат господам.

Сократ цепляется за понятие «служба» и вопрошает: так чему же служба богам могла бы служить? Что такое производят боги, пользуясь своими слугами среди людей? Евтифрону нечего ответить, и он – в порядке своего понимания благочестия – провозглашает: благочестивое, угодное богам – это совершение молитв и жертвоприношений! Сократ: понятно, что тогда служба – это просить и давать, давать и получать. Что-то вроде торгового обмена. Но что пользы богам от даров людей? Евтифрон выпаливает на это: почет!

Сократ возвращает своего собеседника к прежней мысли. Теперь вышло, что любезное богам – благочестиво. Но ведь раньше мы уже пришли к тому, что благочестивое и боголюбезное – не одно и то же. Евтифрону, попавшемуся на противоречии, приходится капитулировать: «Я кое-куда тороплюсь». И ретироваться.

Вернемся к причине, по которой Евтифрон попал в затруднительное положение. Боги в его и Сократа рассуждениях выступают как субъект: они создают то, что называется боголюбезным. Они любят нечто – объект. Благочестивое, напротив, обязывает людей – вызывает у них любовь. Люди в этом случае выступают не как субъект, а как объект. Соответственно, боголюбезное и благочестивое – не одно и то же.

Другое рассуждение связано с соотношением справедливого и благочестивого. Справедливое шире благочестивого – оно относится только к той части справедливости, которая служит богам (так утверждает Евтифрон). Но тогда создаваемый почет богам есть то, что придется назвать боголюбезным. И мы приходим к противоречию в сравнении с предшествующим рассуждением.

Каково же разрешение проблемы, которое Сократ не объявляет, но которое следует из его рассуждения? Разрешение может быть только одно: боги подобны людям. И тогда все встает на свои места. Божественное же должно быть уникальным и универсальным: в нем не может быть противоречий. Поэтому многобожие ведет к противоречиям в нравственном отношении – боги воюют меж собой, противоречат друг другу. Поэтому от людей богам остается только «почет» – ритуалы, из которых изгнан весь смысл.

Понятия или сущности, если они нетождественны, могут либо не совпадать, либо совпадать частично, либо одно поглощать другое. Если мир божественный и мир человека перекрываются частично, если понятия о божественном благочестии и человеческой справедливости нетождественны, то противоречия неизбежны. Вот что скрывается за наигранно недоуменными вопросами Сократа.

Именно благодаря элементарной логике Сократ приходит к тому, что его недоброжелатели (включая Евтифрона) называют «сочинением богов» и «демонием». Им кажется, что логика посягает на верования, признанные незыблемыми испокон веков. В то же время, это «незыблемое» на самом деле оказывается просто лукавством, уклонением от истины, которое с понятием божественного не может быть совместимо. А если так, то привычные взгляды на божественное, присущие древним грекам, оказываются ложными.

Античные истоки русского имени

(вместо заключения)

Изыскание древних корней современных имен и фамилий – увлекательное дело, ограниченное лишь тем, что большинство русских фамилий имеет вполне прозаичное происхождение от простонародных прозвищ. Автор достаточно неожиданно обнаружил, что его фамилия дает возможность погрузиться в древность и приобщиться к античности.