От героев былых времен

- Вот и хорошо, ну просто замечательно. Я - ваш далекий потомок, и ваш пепел, так сказать, стучит в мое сердце.

Упоминание о пепле слегка покоробило обитателя камеры, на что пришелец, впрочем, не обратил никакого внимания. Не-бес вынул из чехла нечто похожее на мортирку. В камере стало светлее.

- Мы, люди будущего, хотим, чтобы имена тех, кто возлег жертвой на алтарь прогресса, не были забыты.

- Не святотатствуйте! Отец Агустин свидетель, что я на алтарь никогда не ложился, а минхеера Прогресса в глаза не видел!

- Не волнуйтесь, не волнуйтесь, это формулировка такая, - с этими словами не-бес установил мортирку на небольшой треноге и принялся что-то подкручивать, продолжая непринужденно болтать. - Я и мои друзья хотим рассказать нашим современникам о таких людях, как вы.

- Обо мне нечего сказать - весь Антверпен подтвердит, что я честный коммерсант, преданный Его Величеству и Святой Церкви!

- Понимаю, вы опасаетесь меня. Поверьте, не стоит. Потомки по достоинству оценили вашу борьбу с этими негодяями-доминиканцами...

- Пре-кра-ти-те! - минхеер Виллем более не сомневался: перед ним официальное лицо, присланное для проверки. Отец Агустин, очевидно, уже доложил по инстанциям, а большое начальство конечно же должно убедиться в правильности столь редкостного шага, как помилование заподозренного. Прекратите, я требую!

- Ну, если вам требуются доказательства - пожалуйста!

Не-бес пожал плечами, добыл откуда-то из куртки нечто и щелкнул им. Перед глазами минхеера Виллема возник, слегка светясь, лист пергамента, покрытый четкой каллиграфической вязью. Со всеми формальностями заверенный протокол Акта Веры свидетельствовал, что 16 августа сего 1580 года от Рождества Христова был приведен в исполнение приговор в отношении переданного Святой Церковью светской власти еретика и богохульника Виллема Хендрика Ханса ван Моондооте, коего Диавол поддерживал как в жизни, так и в смерти, в чем, однако, не преуспел. Почтенный негоциант с первого же взгляда узнал личную печать герцога. Шутить с печатью наместника не осмелился бы даже Трибунал, следовательно, документ подлинный. Минхеер Виллем подобрался, отстранил все ненужные эмоции и попытался свести дебет с кредитом.

- Мой друг, не хотите ли вы сказать, что не принадлежите к сей юдоли печали?

- К сей, слава Богу, нет, - радостно ответствовал не-бес.

- Но кто же вы, откройтесь? - Чернокнижника, причастного к грядущему и заинтересованного в твоей персоне, можно использовать. Даже нужно - в свете данных протокола! - Ах да, забыл, вы же из будущего. Чем могу быть полезен?

- Боюсь, вы не все сумеете понять... Видите ли, мы - как бы вам сказать, ну... глашатаи, что ли. Только не для одной толпы, а для всех людей сразу. Все, что здесь происходит, завтра увидят миллионы людей - на Земле, Венере, Марсе, а послезавтра и на Бетельгейзе. - Не-бес, словно вспомнив что-то, внезапно посуровел. - Минхеер Виллем, думаю, вам будет легче умереть, зная, что имя ваше не забыто. Мы рассказываем людям о героях былых времен. Не главных, о них сказано достаточно, а о таких, как вы, простых и незаметных.

- А чем же именно я вас интересую?

Виллем ван Моондооте уже знал: вот он, тот единственный шанс, сулящий спасение. В добрую волю начальства отца Агустина стоило верить только до тех пор, пока не оставалось иного выхода. А хозяевам не-беса он, видимо, нужен и, значит, может ставить условия.

- Ну как же! Вы гордо и непреклонно отказались от помилования. Об этом мельком сказано в Антверпенской хронике, и, поверьте, в ваше время на подобный поступок способен не каждый. Однако позвольте первый вопрос: как вы пришли к отрицанию диктата клерикалов? Зрителей нашей передачи из созвездия Козерога это очень интересует.

- Э нет, друг мой! - Минхеер Виллем улыбнулся сладчайшей из своих улыбок. - Здесь я никаких переговоров вести не буду. Мы же деловые люди, а я привык беседовать с деловыми людьми у них в конторах.

- Простите, но это невозможно, - ответил не-бес, и ван Моондооте наконец почувствовал себя в своей стихии. Угодно поторговаться? Извольте, сударь!

- Вы полагаете?

- Безусловно. У нас нет ни энергетических возможностей, ни исторического права.

- Друг мой, право предполагает обоюдное согласие на сделку. Я готов ответить на любые вопросы, но только не здесь - это мое единственное условие.

В ходе дальнейших переговоров ван Моондооте окончательно понял, что не-бес вызволять его отсюда не хочет даже за две тысячи гульденов. Минхеер Виллем любил и умел договариваться с серьезными партнерами, но совершенно не понимал тех, кто отрицал принцип взаимной выгоды. Для таких у него были иные доводы. Весьма убедительные - недаром он приторговывал и черной слоновой костью.

- Вам все же придется свести меня со своими ратманами! [ратманы - чины городского магистрата] - с этими словами минхеер Виллем притянул к себе щуплого не-беса, несколько раз встряхнул и с размаху ударил о стенку. Что-то хрустнуло. Ван Моондооте подошел к скорчившемуся на полу "глашатаю" и отрывисто, как некогда на палубе невольникам, рявкнул:

- Ты отведешь! Иначе...