От «Града обреченного» до «Бессильных мира сего»: черновики, рукописи, варианты

— Свари, свари ему, — посоветовал Тойво. — А то он нас сейчас сожрет. Обидели его. Галеода.

— Ну в самом деле, Тойво, — укоризненно сказал Кикин, — ведь у вас ничего, по сути, нет, кроме голой идеи. Не спорю, идея довольно любопытная, кое-кому даже способна нервы пощекотать, но ведь не более того! По сути своей эта ваша идея есть просто инверсия давным-давно известной человеческой практики. Прогрессорство навыворот! Да, разумеется, сверхцивилизация в принципе действительно может вмешаться в нашу жизнь и в нашу историю с целью нас облагодетельствовать…

— Слушай, может быть, кончим говорить на эту тему? — сказал Тойво.

— А я уже кончил! — сказал Кикин, подавшись к нему всем телом. — В том-то все и дело, голубчик ты мой, что больше говорить не о чем. У вас, кроме этой идеи, больше ничего нет! — Он соскочил с подоконника, сел напротив Тойво и продолжал: — Я тебя только прошу: не злись! Я не хотел говорить на эту тему, но так уж получилось. А раз получилось, так давай уж доведем этот разговор до конца! Ты знаешь, что мне сегодня сказал один деятель? Комконовцам можно только позавидовать, сказал он. Когда они сталкиваются с какой-нибудь действительно серьезной загадкой, когда им попадается ЧП действительно неразрешимое, они быстренько атрибутируют его как результат деятельности Странников, и все дела!

— Это кто же тебе сказал? — мрачно спросил Тойво.

— Какая тебе разница? Аварийщик один знакомый!

— И что же ты ему ответил?

— Ах ты, елки-палки, да разве в этом дело? — сказал с досадой Кикин. — Дело в том, что никто ему на это толком ответить не может. Никто! На такие заявления не словами надо отвечать, а делами! А где они — дела? Дел-то ведь никаких не видно, Тойво!

Тойво уже справился с собой.

— Так ведь это хорошо, — сказал он. — Когда и если начнутся дела, тогда твоему аварийщику будет уже не до разговоров…

Кикин с досадой хлопнул кулаком в ладонь.

— Ах ты, господи, вот опять!.. Ну почему? Почему трагедия? Почему угроза? Вот это вот особенно в тебе раздражает! Откуда в тебе эта космическая мизантропия? Может быть, и в самом деле потому, что ваши необъясненные ЧП — это трагедии? Но ведь ЧП — это всегда трагедия, на то они и ЧП! Верно ведь?

— Неверно, — сказал Тойво.

— Что, есть ЧП счастливые?

— Бывают, — сказал Тойво.

— Например? — осведомился Кикин, полный яду.

— Тебе имя Гужон знакомо?

— Ну?

— А Содди?

— Еще бы!

— Чем эти люди по-твоему замечательны?

— Что за дурацкий вопрос? Гужон — замечательный композитор… А Содди, как всем известно, замечательный адаптер… Ну?

Тойво покачал головой.

— Нет, не угадал. Профессионалы они, конечно, превосходные, но замечательны они не этим. Гужон до пятидесяти пяти лет был неплохим — но не более того — агрофизиком. А потом вдруг — понимаешь, Кикин? — вдруг, в одночасье стал замечательным композитором.

— Ну и что тут такого? Талантливый человек, развивал свой талант всю жизнь… количество перешло в качество…

— Барталамью Содди, — продолжал Тойво. — Сорок лет занимался теневыми функциями. Сухой, педантичный, нелюдимый человек. И вдруг — вдруг, Кикин, вдруг! — обнаруживается, что он блистательный, мирового класса адаптер.

Кикин пожал плечами. Он и в самом деле, самым искренним образом не понимал.

— А при чем здесь, собственно, ЧП? Я понимаю, это случаи довольно редкие, но в любом биографическом справочнике ты обнаружишь их десятка два… Маркелиус всю жизнь был довольно рядовым пианистом, а потом создал „Балладу Юга“… Ляхович… — Кикин стал загибать пальцы. — Караян… м-м-м… Да мало ли кто еще, не могу я сейчас всех упомнить! Люди скрытого таланта, долго, упорно¹ занимались, а потом количество переходит в качество…

— Не было количества, Кикин, — сказал Тойво. — Одно лишь качество возникло вдруг, в одночасье!

Кикин помолчал, шевеля губами, потом сказал:

— Что ж это по-твоему: Странники их вдохновили, так?

— Я этого не говорил. Ты попросил меня привести примеры счастливого ЧП. Пожалуйста. Могу назвать еще несколько имен.

— Ну, а что тут собственно особенного? Почему вы должны этим заниматься?

Тойво пожал плечами.

— Мы занимаемся любыми чрезвычайными происшествиями.

— Вот я и спрашиваю: что в этих происшествиях чрезвычайного?

— В рамках существующих представлений они необъяснимы.

— Ну, мало ли что необъяснимо! — вскричал Кикин. — Ридерство тоже необъяснимо! Просто мы к нему привыкли!

— То, к чему мы привыкли, мы и не считаем чрезвычайным. Мы не занимаемся явлениями, мы занимаемся происшествиями, событиями. Чего-то не было, не было тысячи лет, а потом вдруг случилось. Почему случилось? Непонятно. Как это объясняется? Специалисты разводят руками. А мы берем на заметку.

— Много уже набрали?

— Да порядочно… Ты прав в одном отношении: счастливые П — это действительно большая редкость.

— Ну, хорошо. Приведи пример несчастливого ЧП.

— То есть?

— Ну, такого ЧП, которое несет в себе угрозу… привело к несчастью…