От греха подальше

Я не могла даже представить себе, что это за работа, но ничего хорошего от нее не ждала. В лучшем случае, это мог быть особенно важный для хозяина гость, и мне предстояло его качественно обслужить.

«Задание Германа я выполнила честно, — мысленно убеждала я себя. — Я нашла Марину и могу сообщить ему ее местонахождение. А что с ней делать дальше — уже не моя проблема».

Но в том-то и дело, что ничего я Герману сообщить не могла до тех пор, пока сама находилась в заповеднике. А как отсюда выбраться — совершенно не представляла.

— Там тебя Эля спрашивает, — входя ко мне в комнату, вполголоса сообщила баба Маша. — Пойдешь или как?

— Сейчас я приду к ней, — ответила я, вспомнив, что вчера за ужином договорилась с пианисткой встретиться после завтрака.

Баба Маша одобрила мое решение и, собрав на поднос грязную посуду, вышла в коридор. Я поспешила одеться и привести себя в относительный порядок. Для визита к Эле выбрала мягкие вельветовые джинсы и майку со смешной рожицей на груди.

Эля жила в противоположном крыле нашего коттеджа, и для того, чтобы оказаться в ее комнате, мне достаточно было пройти по длинному извилистому коридору десяток-другой метров.

Ее номер мало чем отличался от моего, кроме того что у окна стоял небольшой кабинетный рояль. За ним я и застала хозяйку помещения.

Эля отличалась своеобразной экзотической красотой. Крупные, чуть раскосые глаза, тяжелые прямые волосы, смуглая кожа, безукоризненная грудь делали ее похожей на египетскую жрицу. Я ни разу еще не видела улыбки на ее лице. Теперь же мне показалось, что глаза ее смеются, хотя на лице это никак не отражалось, оно по-прежнему оставалось спокойным и невозмутимым.

Девушка смотрела на меня в упор, но, казалось, не видела меня. Я вспомнила о ее болезненном пристрастии и почувствовала себя неуютно. Я всегда недолюбливала наркоманов.

— Извини, я только что встала… — попыталась я объяснить свое опоздание.

— Садись, — перебила она меня и взглядом указала на кресло рядом с собой.

Я уселась и несколько раз кашлянула. Насколько я помнила, Эля собиралась проверить мои вокальные данные. И собралась петь. Поэтому Элин вопрос застал меня врасплох.

— Почему ты оказалась здесь?

— Вольдемар предложил мне…

— Я не спрашиваю, как ты оказалась здесь, — опять перебила меня Эля. — Это я могу себе представить. Я хочу понять, какие причины тебя сюда привели.

Она была явно возбуждена, в ее голосе чувствовалось нетерпение. Я поняла, что то, что мне показалось — искорки смеха в ее глазах, — никакого отношения к веселью не имело.

— В заповедник попадают только вымирающие виды. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Не дождавшись ответа, Эля продолжила свой монолог:

— Я внимательно наблюдала за тобой вчера. Я не знаю, почему ты здесь, но тебе не грозило вымирание. А здоровый зверь должен жить на воле. Ему не нужен заповедник.

— Я не уверена, что понимаю тебя, — наконец пробормотала я более или менее внятно.

— Ты не знаешь, как это вымирать? А это очень просто. Когда сожгли твой дом, убили твоих близких, но почему-то оставили тебя в живых! Может, именно потому, что знают, что ты скоро вымрешь. — Она с трудом сдерживала нервную дрожь. — Вот тогда-то зверь сам приходит в зоопарк или в заповедник. Потому что мечтает выжить! В заповеднике убивают не всех или, во всяком случае, не сразу…

Она уронила голову на грудь, и несколько минут мы сидели в полной тишине. Я поднялась с кресла, еще не зная, что сделаю в следующую секунду. Услышав или почувствовав это, Эля испуганно посмотрела на меня.

— Я испугала тебя? Не обращай внимания… Иногда мне становится очень страшно, и тогда… Мне так хотелось с тобой поговорить… А получилось совсем не то… Я же хотела послушать тебя. Давай.

Она открыла крышку рояля и взяла несколько красивых аккордов.

— Ты знаешь какую-нибудь песню? Все равно какую…

Что-что, а петь мне сейчас совершенно не хотелось. Но я вспомнила пару каких-то куплетов, потом мы вместе с Элей спели детскую песенку. Этого оказалось достаточно. Ее вполне устроил мой слух, и голос показался приятным. Я снова собралась уходить. Эля проводила меня до дверей.

На пороге она остановила меня и уже совершенно спокойно сказала:

— Заходи ко мне иногда… Пожалуйста, я тебя очень прошу.

Я пообещала и отправилась к себе в комнату.

Но не дошла до нее. Ноги у меня все еще болели, а через полтора часа была назначена репетиция с Шуриком. И я решила немного размяться, а заодно осмотреть весь лагерь. До сих пор у меня не было такой возможности.

За час с небольшим я досконально изучила все кругом и теперь хорошо представляла себе расположение всех жилых, служебных и подсобных помещений. Я побывала на кухне, в гараже и медпункте, на конюшне и теннисных кортах. Несколько раз я нарывалась на крепких молодых парней, в которых без труда узнавала охранников. Они не проявляли ко мне никакого интереса, что совершенно не удивило меня. Мне уже сообщили, что им без нужды запрещено было даже близко подходить к девочкам, о чем, судя по их суровым лицам, они хорошо помнили. Жили они в отдельном домике у дороги, по которой я приехала сюда.