От греха подальше

— В заповеднике убивают не всех. Во всяком случае, не сразу, — сказала мне сегодня утром Эля, и только теперь я начинала понимать, что она имела в виду.

Пресловутый «год и один день» был такой же ложью, как и все остальное.

— Главное — не дать себя уговорить на второй срок, — сказала мне Лариса, — а попытки такие будут.

Видимо, она знала, о чем говорила. Наверняка незадолго до окончания «срока» начиналась целенаправленная обработка девушек. Я не знала пока, какие употребляются при этом методы, но догадывалась, что в ход могли пойти богатые посулы, блестящие перспективы. Не забывала я и о «химической обработке» — наркотики чуть ли не навязывались девочкам, не говоря об алкогольных напитках, которые для большинства из них уже стали ежедневной потребностью.

Какая перспектива их ожидала? В лучшем случае — через некоторое время, потеряв молодость и красоту, перейти в другую категорию. Им могли предложить работу на кухне или в прачечной, а еще позже — обязанности бабы Маши. А в худшем случае… Мне не хотелось даже думать об этом.

Все это было достаточно убедительно и похоже на правду, если бы не одно «но». Я не понимала, зачем это было нужно загадочному хозяину!

В его действиях я не видела логики. Чего он, в конце концов, боялся? Что девушки, покинув заповедник, разгласят какие-то его секреты? Судя по тому, что его не пугали милицейские протоколы о без вести пропавших, его не так легко было испугать. Да и чего ему было опасаться? Сотни девушек по всей стране занимаются в наше время аналогичной «трудовой деятельностью» практически легально. Но ничто им не мешает при случае изменить свою жизнь и профессию. Где-то я читала, что среди московских женихов сейчас большой спрос на бывших проституток.

Ответа на мои вопросы у меня пока не было.

— Допустим, все это неправда, — начала я размышлять вслух по своей домашней привычке, но тут же осеклась. Почему-то «умная Лариса» самую серьезную часть разговора предпочла перенести на свежий воздух. Может быть, у нее были для этого основания? Я не стала искушать судьбу и продолжила свои рассуждения в полном безмолвии.

— Допустим, что все это неправда. Хозяин заповедника, кем бы он ни был, выполняет все условия договора и через год и один день отправляет всех желающих на «заслуженный отдых». Нет. Не получается. Тогда становится непонятным сам этот «сказочный» срок и то, что произошло несколько месяцев назад в этой самой комнате. А самое главное, что Галина, выехав за пределы заповедника, не объявилась ни дома, ни в Тарасове…

Тишину заповедника нарушил шум автомобилей, въезжавших на территорию лагеря. Этот звук раздавался здесь нечасто и поэтому заинтересовал меня. Я подошла к окну и увидела две машины. Одна из них была мне хорошо знакома, именно на ней привез меня Вольдемар. Это была та самая «Вольво», я запомнила номер. Вторую машину — это был «шестисотый» «Мерседес» — я до этого в заповеднике не видела.

Из машин вышли четверо мужчин. И все они были мне знакомы.

Разница состояла лишь в том, что одного из них я знала лично. И это был Вольдемар. С остальными я была знакома заочно, довольно часто созерцая их физиономии по телевизору. Это явилось для меня полной неожиданностью. Я предполагала, что у хозяина заповедника должна быть достаточно солидная «крыша», но реальное положение вещей превзошло все мои ожидания.

Один из моих заочных знакомых занимал заметное положение в Думе, и его пышные усы являлись, видимо, украшением его фракции. Наверное, поэтому он периодически выступал от имени этой самой фракции по всем каналам нашего ненаглядного телевидения.

Второй гость заповедника был значительно моложе первого, но, несмотря на юный возраст, считался преуспевающим банкиром и тоже не упускал случая покрасоваться перед многомиллионной аудиторией.

Род занятий третьего оставался для меня тайной за семью печатями. Скорее потому, что разборки на высоком уровне никогда не являлись объектом моего пристального внимания. Я всегда предпочитала считать себя человеком, далеким от политики, и не смаковала на сон грядущий нюансов той или иной предвыборной кампании.

Но, несмотря на мою политическую безграмотность, я все же помнила, что усатый думец на дух не переносит моложавого банкира, банкир ненавидит думца, а третий именно благодаря неопределенности своих занятий критиковал и первого, и второго, чем и заслужил славу борца с коррупцией.

Все это совершенно не мешало им миролюбиво покуривать теперь на территории загородного публичного дома повышенной комфортности. И вряд ли в настоящий момент предметом их дружеской беседы были политические разногласия.

В это время Вольдемар, появившись на пороге главного корпуса, широким жестом пригласил своих уважаемых гостей проследовать за ним. Все трое, уступая друг другу очередь, вошли в гостеприимные двери.

Я предположила, что сегодня у кое-кого из моих подруг будет «ночная смена», и не ошиблась.

* * *