От Гринвича до экватора

Разве выдержишь подобное! Он уже не чувствовал, как его положили на носилки. Очнулся в больничной палате. И узнал, что трое его сыновей тяжело ранены, а жизнь жены висит на волоске.

Виновника трагедии Платцер не увидел. Но полицейские, обнаружив тело Гундольфа Кёлера, все поняли.

Бомба, с которой Кёлер пришел к главному входу на Терезиенвизе, взорвалась раньше, чем он ожидал. Либо что-то не сработало в механизме, либо кто-то включил дистанционное управление, чтобы заодно устранить и исполнителя.

Впрочем, важнее другое: взрыв унес тринадцать жизней, а двести человек попали в больницу.

Кто такой Кёлер? Член «Военно-спортивной группы». Нет, к спорту она отношения не имеет, этих парней учили одному — убивать. У фюрера Гофмана немалый опыт: он бывший наемник в Родезии.

Однажды по западногерманскому телевидению я лицезрел его. Развалившись в кресле, Гофман — лихо закрученные усы, наглый взгляд — вещал в телекамеру: «Не знаю никакой австрийской нации. Австрия должна войти обратно в нашу империю, но для этого надо воссоединиться с зоной». («Зоной» неофашисты именуют ГДР.) Следующие кадры запечатлели его уже в «деле», он демонстрировал приемы силовой борьбы, объясняя:

— Я бью вот так. А если он удерживается на ногах, то вот так. Если вмешивается еще один, бью вот так. А этот уже валяется на земле.

В 1956 году полиция конфисковала у девятнадцатилетнего Гофмана пистолет. В 1963 году его арестовали в Турции за контрабанду оружием. А спустя полтора десятилетия «спортсмены» разъезжали на бронемашинах, проводили учения на полигонах. На их рубашках красовалась зловещая эмблема: череп и кости. Газеты писали, что они вооружены лучше, чем некогда отряды СС.

Свою «черную сотню» новоиспеченный фюрер встречал приветствием «Хайль!», и в ответ неслось: «Хайль Гофман!»

Затем следовал вопрос:

— Кто мы?

— Гренадеры Европы. — И группа затягивала гимн, который начинался: «Убивайте красных свиней, одну за другой».

Об этом все знали, но… Когда речь заходила о Гофмане, раздавался истошный вопль: «Не трогайте ребят, для нас куда опаснее коммунисты!» Более того: о группе вовсю заботились. «Дойче национальцайтунг» передала ей десять тысяч марок на экипировку (читай — вооружение). Барон Гильберт фон Зодерн поручил «спортсменам» (естественно, не безвозмездно) охранять свою персону. Даже создали «кружок друзей» Гофмана, в него вошли военные преступники. Они в ФРГ немалая сила. Свыше шестисот из них находятся на службе в полиции и органах правосудия, четыреста — ответственные государственные чиновники. А всего ветеранов-чернорубашечников за триста пятьдесят тысяч. Они получают высокие пенсии, у многих солидные счета в банках.

Правда, из-за мюнхенской бойни «бывшие» пережили неприятные минуты — поволновались за «спортсменов». Но скоро выяснилось, что страхи напрасны.

Когда это выяснилось? После того как полиция устроила небольшое «шоу», дабы остановить волну гнева западных немцев.

«Шоу» началось в четыре тридцать утра. В это время в принадлежащий Гофману замок Эрмройт возле Нюрнберга ворвались полицейские. Разбуженный шумом хозяин выхватил было пистолет, но, разглядев «блюстителей законности», сделал вид, будто поправляет подушку. Один из полицейских сунул руку под подушку и вытащил семизарядный кольт.

Так была «ликвидирована» банда Гофмана. «Ликвидирована» с большой помпой. Газеты подробно расписывали обыск в замке Эрмройт, сообщали, что там обнаружен целый военный склад — винтовки, пистолеты, гранаты, солдатские шлемы, маскировочные халаты, боевые патроны.

Сообщалось и об аресте самого Гофмана.

Однако через два дня его выпустили «из-за отсутствия улик». Еще через день он созвал пресс-конференцию и громогласно заявил: «Я добьюсь своего».

Такие же слова я услышал от бармена Курта Матуше.

Осмотревшись по сторонам, — не подслушивает ли кто? — хотя в пивной, кроме нас, никого нет — Курт торжественно произнес:

— Раз уж разговор пошел начистоту, вот что я вам еще скажу. Мы скоро выйдем на международную арену. Объясню, каким образом: будем взрывать итальянские и голландские поезда. И взрывать до тех пор, пока они не освободят тех, кого ни за что ни про что посадили.

Тогда я не поверил Матуше, подумал: желая показать себя, он завирается. Но, вернувшись в Москву, прочитал в «Штерне»: «Есть сведения о том, что «Фронт» готовил ряд диверсий на железной дороге, намереваясь взрывать товарные поезда из Италии и Нидерландов в знак протеста против того, что в этих странах не выпущены из тюрем нацистские преступники». На источник получения информации журнал не указал, однако статья подтвердила, что высказывания бармена — не беспочвенные угрозы. И не пустое бахвальство.

Но отчего Курт был так откровенен, я бы даже сказал, болтлив? Произвести впечатление, услышать возгласы восторга — вот чего он желал страстно и неприкрыто. А тут появился собеседник! Думаю, стремление выделиться, оказаться на виду, надежда в будущем захватить власть были в числе причин, которые привели Курта к неофашистам. Мне он показался типичным люмпеном. И когда я задал вопрос о его родителях, Матуше промолчал…