От грозы к буре

— А раз так, то оно ныне мое стало. Я сам твою речь слыхал у половецкого хана. Там ты именно так сказывал. Так что теперь я что хочу с твоим словом, то и сотворю. Восхочу — назад верну, а коли нет, то…

— А ты не хочешь? — вопрос прозвучал столь жалобно, почти по-детски — уж больно выходной образовавшийся терять не хотелось, что ведьмак, сокрушенно вздохнув, махнул рукой:

— Да забирай, чего там. Сказал бы сразу, что Веселого леса испужался, а то…

— Ничего я не испужался, — передразнил его Константин. — Просто дел много. И что уж тебе так приспичило?

— Именно что приспичило, — буркнул Маньяк. — Я же давно чую — неладно там. А ныне, прямо с утра самого, и вовсе шибко неладно стало, — и, решив, что еще есть шанс уговорить, зачастил: — А ежели ты про Веселый лес чего думаешь, так я же сказываю — засветло мы его пройдем, а днем там завсегда тихо, — но, подумав, честно уточнил: — Почти завсегда.

— Да не боюсь я твоей нечисти, тем более что не очень-то верю в нее. Может, и есть там, конечно, что-то загадочное, — тут же поправился он. — Но не до такой уж степени, как ты мне тут расписываешь. И вообще, мне что днем, что ночью — все едино. Только дел много. И так не успеваю.

— Так оно все поначалу храбрость свою кажут. Грудь колесом, мол, князь я, не по чину мне страшиться. А как до опушки дойдут, хоть и засветло — глядь, а порты-то мокрые.

— Ну ты и хам, — вынес вердикт Константин.

— Это кто ж такой? — подозрительно уставился на князя ведьмак. — Обозвал ты меня, что ли?

— Ну, это человек… который… который всегда правду в глаза князьям говорит, — нашелся Константин.

— А-а-а, ну это ты верно сказал, я хам, — охотно согласился Маньяк. — А Веселого леса не ты один страшишься — многие пужаются. Я и сам-то его боюсь. Там и тропинки-то почти позарастали — больно мало народу ходит. А еще меньше выходят, — сразу уточнил он. — Так что про пужливость я не в зазор тебе сказал.

— Да ты и мертвого уболтаешь, — не выдержал Константин. — Такие страсти-мордасти напустил, что меня и впрямь интерес разобрал. А сколько тебе дней надо?

— Да три, от силы четыре.

— Три дня, не больше. Согласен, но с условием, что через твой Веселый лес только ночью пойдем.

— И не боишься? — вытаращил глаза Маньяк.

— Сказал же, что нет. Значит, завтра поутру и поедем.

— Токмо до рощицы, — предупредил ведьмак. — А там коней стреножим и чрез лужок аккурат к лесу выйдем. А то ведь в Веселом больно коней не любят. С ими, да еще ночью, чрез Веселый соваться — лучше сразу самому в домовину залезть.

— Хорошо, — согласился Константин и на это условие. — Но гляди, Маньяк. Если ты мне там ни одной ведьмы и ни одного колдуна не покажешь…

— Как это не покажу, — возмутился ведьмак. — Там одна Васса чего стоит. Ох и зловредная баба. Опять же колдун матерый. Я с ним сколь годов ведаюсь. Я с ним бывалоча…

— Я спать пошел, — оборвал его воспоминания Константин. — Завтра рано вставать.

Небольшое сожаление у него, конечно, оставалось. Пропали выходные, как есть пропали. С другой стороны, любопытство разбирало — какими его чудесами Маньяк угостит? И вообще, что это за ведьмы такие и чего они там могут? За всю свою жизнь ему пока что так и не довелось хоть с одной пообщаться. Посмотреть бы — как они выглядят.

Вот про Веселый лес ему почему-то особо не думалось. Ну чего там-то необычного может быть: змеи кишмя кишат, зайцы из кустов на людей прыгают или медведи на деревьях гнезда вьют? Может, и имеются какие-нибудь необъяснимые аномалии, но это такая ерунда, а вот ведьмы — это и впрямь интересно…

* * *

— И ежели что, — на ходу инструктировал ведьмак постоянно зевающего князя, когда они, оставив коней у рощицы, уже вовсю топали по лужку, держа курс на чернеющий неподалеку лес. — Так ты не забудь, что ты братан мой, а ко мне заехал, дабы гривны поделить, что нам с тобой от деда достались. Ты взял с собой гривны-то? — Маньяк даже остановился.

Константин в ответ красноречиво похлопал себя по вместительным карманам, которые в ответ откликнулись чем-то мелодичным.

— И сколько там их звенит? — поинтересовался напарник князя.

— Десяток прихватил. Или больше надо было? — встревожился Константин.

— С ума сошел, — даже замахал руками Маньяк. — За глаза хватит. И того много.

Черная полоса леса постепенно становилась все ближе и ближе, неуклонно продолжая увеличиваться в размерах. Покосившись на нее, а затем — с опаской — на своего притихшего спутника, ведьмак решил слегка приободрить его перед предстоящим испытанием. За себя-то он не боялся — хаживал уже через него и не раз, когда днем, но чаще именно ночью, а вот князь мог по первости и глупостей натворить. А глупость в Веселом лесу особого сорта. От обычной она тем отличается, что первая зачастую может и последней стать. То есть допустить человек ее мог лишь один раз. Вторую попросту некому делать будет.

Откашлявшись, — не мастак он добрыми словами кидаться, ох не мастак, — Маньяк прервал затянувшуюся паузу: