От иммигранта к изобретателю

Третий идеал может быть охарактеризован следующими словами: все изменяющиеся вещи подвержены эволюции и смертны — от маленького полевого цветка до внушающей страх туманности на небе, называемой туманностью Ориона. Но законы, которым подчиняются звезды и планеты в их небесном пути, никогда не изменяются и не стареют, они неизменны и бессмертны. Элементы микрокосмоса, электроны в атоме, насколько нам известно, неизменяемы и бессмертны. Человек не знает естественных процессов, благодаря которым электроны и руководящие ими законы могут когда-либо быть изменены. Они не являются продуктом какого-либо естественного процесса эволюции, известного человеку. Познать неизменные законы, которым подвержено это вещество, эта неизменная основа вселенной, является высшей целью научных исследований. Существование этих вечно неизменных вещей приводит нас лицом к лицу с мощью, являющейся вечным недвижимым фоном всех физических явлений. Мы интуитивно чувствуем, что наука никогда не проникнет в находящиеся за этим фоном тайны, но наша вера побуждает нас заключить, что там, за непроницаемой оболочкой этого вечного фона, находится трон божественной силы, душа физического мира, над деятельностью которой мы размышляем в наших исследованиях природных явлений. Я знаю, что многие члены Национального Исследовательского Совета убеждены, что научные исследования приведут нас ближе к этому божеству, чем какая-либо теология, созданная человеком. Укрепление этой веры несомненно является одним из идеалов американской науки, представленной людьми Научного Исследовательского Совета. В лице этого идеала, конечно, не может быть какого-либо конфликта между наукой и религией.

Я твердо верю, что в Национальном Исследовательском Совете мы имеем организацию, представляющую мобилизованные научные силы Соединенных Штатов, которые, стремясь к достижению своих идеалов, когда-нибудь смогут выработать в нашей демократии глубокое уважение к труду высокообразованных людей.

Демократия, сознающая, что ее судьба должна быть вверена руководству образованных, дисциплинированных и целеустремленных людей и знающая, как помогать таким людям, является демократией, верной идеалам человечества. Я верю, что такая демократия была целью тех людей науки, которые пятьдесят лет тому назад начали могучее движение за высокие идеалы. Такая демократия приведет в одно прекрасное время к тому, что я называю идеальной демократией, в которую человек вкладывает определенную долю физической и умственной работы. Взаимоотношения индивидуума с общественным организмом в идеальной демократии, как это понимаю я, будет подобно взаимоотношению наших клеток с нашим телом. Деятельность индивидуумов будет координироваться так же, как и деятельность наших клеток, и один составной ум будет руководить функциями всего общественного организма. Это будет ум, который мой друг, генерал Д.Д.Карти, выдающийся инженер и философ, называет «сверхумом». Хорошо подобранное название, потому что оно подсказывает для идеальной демократии другое название «сверхчеловек» и придает этому, еще до последнего времени не совсем ясному понятию, определенный смысл. Генерал твердо верит в теорию, что эволюционным путем мы постепенно приближаемся к государству идеальной демократии. Но есть ли в истории эволюционного прогресса мира что-нибудь такое, что оправдывает эту успокоительную веру? Я думаю есть.