От импровизации к цугцвангу: Пражская весна 1968 года и Варшавский договор

В известном смысле можно согласиться с мнением тех исследователей, которые считают, что не только драматичное выселение трехмиллионного немецкого меньшинства из послевоенной Чехословакии, но и события февраля 1948 г. были производными от событий сентября 1938 года. Ряд чешских интеллектуалов обоснованно подчеркивает, что существовала непосредственная причинно-следственная связь между выселением немецкого меньшинства из Чехословакии в первые послевоенные годы и установлением в стране коммунистического режима в 1948 году61.

Жесткий формат взаимоотношений с СССР в рамках формировавшегося социалистического лагеря и навязывание советской модели социализма с ее многочисленными социально-экономическими и политическими изъянами, в определенной мере обусловленное как логикой усиливавшейся «холодной войны» и конфронтацией между Западом и Востоком, так и рвением местных коммунистических ортодоксов, быстро разочаровали чехословацкую общественность. Среднее и старшее поколение чехов хорошо помнили демократические свободы и либеральную атмосферу Первой республики. Тем сильнее был шок чехословацкой общественности от волны широкомасштабных политических репрессий в 1949–1954 гг. с большим числом смертных приговоров; при этом последняя волна репрессий против «словацких буржуазных националистов», в ходе которых был осужден и активный участник Словацкого национального восстания Г. Гусак, имела место уже после смерти Сталина. Примечательно, что в торжествах, посвященных десятилетней годовщине Словацкого национального восстания, в августе 1954 г. в г. Банска Быстрица не смогло принять участие большинство тех, кто его возглавлял – они в это время сидели в тюрьмах. И хотя спустя шесть лет «импортированные мельницы смерти прекратили свою работу, запах пролитой крови так и не выветрился»62. Сталинские репрессии в Чехословакии в 1950-е годы «лишь укрепили в национальном сознании те идеалы, которые власть всячески пыталась искоренить»63.

Илл. 7 Памятник Сталину в Праге. 1955

Историческая память о репрессиях 1950-х годов жива и в современном чешском обществе. В ходе социологического исследования в Чехии осенью 2018 г. 40% опрошенных указали на политические процессы 1950-х годов как на время, которого чехи должны стыдиться в наибольшей степени64.

Стремительное механическое копирование советской модели воспринималось тогда руководством чехословацкой компартии как естественный и закономерный процесс. В своем выступлении в 1953 г. в г. Банска Быстрица А. Дубчек, в то время глава партийной организации Банско-Быстрицкой области в Центральной Словакии, повторяя мысль К. Готвальда, подчеркивал, что «чем быстрее мы перейдем на советскую модель, тем быстрее будет наше движение на пути к социализму»65. В результате механического копирования советской экономической модели уже «в 1951 г. 99% всех производственных мощностей принадлежало социалистическому сектору» и «была перенята советская дирижистская система планирования»66, что быстро привело к «резкому снижению эффективности» экономики и к серьезным диспропорциям между отраслями промышленности. Это обусловило нарастание экономических трудностей, недостаток ключевых потребительских товаров и, как следствие, недовольство населения67. В июне 1953 г. в ряде крупных чешских городов, в том числе в г. Пльзень и Острава, прошли массовые рабочие выступления, участники которых протестовали против проводившейся денежной реформы. В одном из своих выступлений в это время Дубчек объяснял рабочие протесты исключительно «влиянием антисоциалистических сил» и призывал к усилению контроля партии над рабочими68.

Степень и масштабы идеологической индокринации чехословацкого общества и проявления лояльности к СССР приобретали порой гротескные формы. Ученики чехословацких школ, включая младшие классы, должны были приветствовать своих учителей коммунистическим лозунгом «Слава труду, товарищ учительница!» (чеш. «Cest pr'aci soudruzko ucitelko!»). Когда чехи узнавали о том, что в советских школах подобная практика отсутствовала, они искренне удивлялись и даже не верили. В 1955 г., незадолго до ХХ съезда КПСС, в Праге на высоком берегу Влтавы на Летне был открыт монументальный пятнадцатиметровый памятник Сталину, ставший самым большим памятником советскому вождю за пределами СССР. Фигура «вождя всех народов» величественно возвышалась над столицей Чехословакии; за ней следовали представители всех трудовых классов чехословацкого общества.