От Камчатки до Калининграда

Печку мы с собой взяли, предполагая, что с дровами здесь проблем не будет. Лес действительно как бы имел место, но ни одной приличной сушины, которую можно было бы спилить и пустить на дрова, в обозримой близости нам так нигде и не попалось. Кривая же карельская береза, не будучи высохшей на корню, гореть в нашем титановом очаге категорически отказывалась. Несмотря на все усилия, она лишь тихо тлела, почти не давая тепла, зато усиленно наполняя палатку дымом. Во всяком случае, о том, чтобы готовить на такой печке, не могло быть и речи. Тогда на свет Божий появились примуса. Их у нас было аж две штуки: общественный «Шмель» и личный мальцевский «Огонек», отличающийся маленькими размерами и отсутствием насоса. Так что без горячего мы, разумеется, не остались, но ночью было все же холодновато.

Кстати, разбирая свой рюкзак, Сергей Леонидович снова наткнулся среди вещей на знакомый ламинированный пакетик и вознамерился было немедленно утопить проклятый порошок в озере. Экологическую катастрофу предотвратило только активное вмешательство остальных членов группы…

В начале славных дел

На следующий день восхождений пока еще не намечалось. Необходимо было решить некоторые организационные вопросы (в частности, определиться с датой обратного выезда и купить в Кировске обратные билеты на поезд – полагаться на удачу в этом вопросе нам больше не хотелось), пополнить запасы продовольствия и просто отдохнуть. Помимо этого, Сергей Леонидович упорно желал соблюсти все альпинистские приличия и поставить в известность о наших планах председателя местного отделения Федерации альпинизма, уже упоминавшегося выше О. И. Шумилова.

Решено было оставить Пашу с Шурой на хозяйстве, мы же с Мальцевым сразу после завтрака надели лыжи и покатили через заструги по заметенному льду озера в направлении все того же Ботанического сада. Тут я впервые обратил внимание еще на одно хибинское чудо, которое про себя я назвал «обратный след». Суть его заключается вот в чем. Все привыкли, что лыжня всегда вдавлена, углублена в снег. Так вот, в Хибинах мне сплошь и рядом попадались выпуклые (!) участки лыжни, возвышающиеся над поверхностью окружающей снежной целины. Более того, выше в горах встречались мне и цепочки обычных следов, аккуратными бугорками выступавших наружу!

Полагаю, причиной этого любопытного явления служат постоянные ветра и повышенная влажность воздуха. По-видимому, снег после прохождения человека уплотняется здесь сильнее, чем это бывает обычно, и остается на месте даже после того, как ветер сдует весь остальной верхний рыхлый слой снега. Так обычный вдавленный след в конце концов становится «обратным», выпуклым…

Снова идем мимо знакомых уже голубых фонтанов. Зрелище феерическое. Поскольку сегодня времени у нас было предостаточно, решаем уделить фонтанам большее внимание. Скользя по ровному ледяному куполу метров десяти в диаметре, приближаемся к уже упоминавшейся фигуре, напоминающей огромный хрустальный веер или распущенный павлиний хвост. Внутри «веера» слышится тихое журчание. Присмотревшись, действительно замечаем в его нижней части пульсирующую под слоем льда струйку воды. Это, пожалуй, самая эффектная ледяная фигура во всей долине, особенно, когда сквозь нее просвечивает солнце. Подмывает на нее залезть – но без кошек это совершенно невозможно.

Трехметровая фигура а-ля «Мыслитель» Родена оказывается более покладистой и, после непродолжительного карабканья по его скользкому ледяному торсу я, наконец забираюсь на самый загривок Мыслителя. Затем, покрасовавшись там перед объективом фотокамеры, осторожно спускаюсь вниз. Если угодно, можете считать это моим первым восхождением, совершенным в Хибинах!

Перевалив через гряду и лихо скатившись вниз к Ботаническому саду, мы с Сергеем Леонидычем, не долго думая спрятали лыжи в подвале недостроенного дома, и последние полтора километра до автобусной остановки в поселке «25 километр» проделали уже пешком. Поселок этот, состоящий из нескольких улиц, застроенных одинаковыми панельными пятиэтажками (кстати, без единого балкона – так же, как и в самом Кировске, да и в Воркуте полно таких домов – думаю, тоже по причине сильных ветров), не был бы ничем примечателен, если бы не окружавшие его ландшафты. Я всегда недоумевал, почему горняками именуют людей, которые не только не поднимаются в горы, но даже совсем наоборот, норовят забраться куда-нибудь глубоко под землю. Только здесь, в Хибинах, я, наконец, убедился, что горнодобывающая промышленность действительно умеет добывать… горы! И, доложу я вам, вид взорванной горы, возвышающейся над поселком – впечатляющее зрелище.