От картины к фотографии: визуальная культура XIX-XX веков

От картины к фотографии. Визуальная культура XIX–XX веков (Составитель Александр Иванов)

* * *

Предисловие. Открытие визуальной культуры

В 20-е годы прошлого века вместе с революцией в науке, открытием новых технологий и рождением массовой культуры появляется потребность по-новому взглянуть на природу визуальных образов и на главный миф предыдущего, девятнадцатого, столетия – миф историзма. Новые вызовы ставят под вопрос мировоззрение, в основании которого лежало неокантианство – самая распространенная теория культуры в конце XIX века. Эта философия отказалась от остатков кантовского реализма и стала понимать его «вещь в себе» не как непознаваемый, но тем не менее реальный объект, а как идеальный предел познания. Из духа данного допущения, не обязательно формулируемого на языке философии, вытекали далеко идущие следствия, которые разделяло с неокантианством мировоззрение целой эпохи, получившей название La Belle Epoque.

Неокантианство понимало культуру как, по сути, рациональную, познавательную в своей основе деятельность, чей идеал – совпадение мышления со своим объектом – отодвигался им в точку бесконечно приближаемого, но принципиально недостижимого предела. Главным следствием этого подхода стало постулирование идеи непрерывного прогресса знания (так называемый «гносеологический оптимизм») и понимание культурных практик, от науки до искусства, как исторически развивающихся форм самопознания культуры («историзм»). Поэтому, с какой бы теорией культуры и искусства с конца XIX до начала 20-х годов прошлого века мы не имели дело, для адекватного понимания их смысла необходимо отдавать себе отчет в неокантианских предпосылках, которые в них содержались. Это означает, во-первых, что важнейшие понятия из словаря данных теорий имели гносеологический, а не онтологический статус и смысл, а во-вторых, что любой фрагмент действительности рассматривался здесь сквозь оптику непрерывного временного развития, исходя из принципа историзма.

Переворот, произошедший в общественном сознании после Первой мировой войны, открывает новую культурную эру и одновременно завершает европейскую «прекрасную эпоху». Это время отмечено затуханием веры в прогресс, переориентацией внимания с познаваемости вещей на их существование (с гносеологии на онтологию) и кризисом историзма как главного объяснительного принципа XIX века. Все перечисленные тенденции вместе с бурным развитием науки и новых визуальных медиумов – фотографии, кино, иллюстрированных газет и рекламы – и порождают условия для возникновения концепта «визуальной культуры»[1]. Его главным драйвером стало торжество идеи синхронического сосуществования визуальных практик над идеей их диахронической смены. Таким образом, принцип одновременности различных форм и аспектов визуального приходит на смену идее последовательной эволюции стилевых матриц, исходя из которой были написаны все «истории искусства» от Вазари до Вёльфлина.

Перенос внимания с временной непрерывности конкретных «историй» (архитектуры, музыки, науки, искусства и т. п.) на «пространственное», прерывное соотношение различных визуальных практик и их артефактов привел, с одной стороны, к ослаблению идеи автономии искусства, а с другой, к расцвету междисциплинарных методов его изучения. Центральной проблемой при такой смене акцента стала проблема визуальной топологии. Вместе с ней на авансцену выходят исследования разного рода «мест», «локусов», «дистанций», «перспектив», пространственных (оптических) иллюзий в произведениях искусства и других визуальных артефактах, а также интерес к местам пребывания (от музея до магазинов модной одежды) и разнообразию видов материального воплощения (от живописи и графики до фото- и киноизображений, от объектов промышленного дизайна до архитектуры) визуальных образов. Новые исследовательские тренды, которые дают о себе знать уже в середине – конце 1920-х годов, порождают и новую ретро-перспективу – иными словами, формируют другое видение собственной генеалогии. Это приводит к созданию оригинальной концепции рождения модерна (modernit'e) как исходной точки возникновения современной, т. е. характерной для послевоенной Европы, визуальной культуры.

Вальтер Беньямин. Париж, столица девятнадцатого столетия