От каждого – по таланту, каждому – по судьбе

Подоплека выманивания Горького из Италии была довольно простой. Как только Сталин почувствовал, что власть над страной и партией в его руках, он начал грандиозную экономическую революцию в гигантской стране: коллективизацию крестьянского труда, полную реорганизацию промышленности, т.е. невиданную перестройку на социалистический лад в его, Сталина, понимании всего народного хозяйства страны. Он предвидел сопротивление этому партийного и государственного аппарата на местах. Придется поэтому много пошуметь в прессе, раздавить саботажников и «врагов народа» на показательных судилищах. Ему был нужен авторитетный союзник. Нужен Горький!

Обстоятельную программу обольщения пролетарского писателя Сталин разработал лично, а ее реализацию поручил директору Госиздата А.Б. Халатову. Сталин хорошо изучил натуру писателя, поэтому сделал ставку на его безмерное тщеславие и привычку к безбедной жизни. Ну, а то, что в дальнейшем Горький заплатит по счетам, в этом вождь не сомневался.

Обставлено всё было тонко – так, чтобы Горький ничего такого не заподозрил. Друзьям было рекомендовано растравить ностальгические чувства писателя: посылать ему «русские» посылки – с икрой, грибами и т.п. Через подставные заказы Сталин регулярно снабжал писателя валютой. Горькому так же дали понять, что никто никогда не кольнет его стародавними «Несвоевременными мыслями». О них все внезапно забыли. И первым – Горький.

А когда почти один за другим подоспели два юбилея: 35-летие литературной деятельности Горького и его 60-летие, тут уж Сталин продемонстрировал всю широту своей кавказской щедрости: был создан специальный юбилейный комитет из весьма «высоких товарищей» – Н.И. Бухарина, М.П. Томского, А.В. Луначарского, И.И. Скворцова-Степанова, Я.С. Ганецкого, М.Н. Покровского, А.Б. Халатова и др. И хотя сам юбиляр был все еще в Сорренто, 35-летие его литературной деятельности все равно отметили, что особенно тронуло Горького.

Он принял решение: съездить в СССР и посмотреть на все достижения социалистического строительства своими глазами. Но перед тем надо было покончить с кое-какими личными проблемами: пора было указать «пролетарским писателям» их подлинное место в иерархии советской литературы, чтобы никогда впредь у них даже мысли не возникало трогать его, Горького.

Бой лефовцам и рапповцам он дал открытый – через газеты. В «Известиях» 20 апреля 1928 г. он печатает статью «О пользе грамотности» (отвесил оплеухи журналу «Октябрь» во главе с А. Серафимовичем), на следующий день в той же газете его статья «О пролетарском писателе», в ней Горький определяет свое понимание «пролетарской литературы». Указывает даже, как говорить надо: не «пролетарский писатель», а «писатель трудового мира». 1 мая 1928 г. в статье «О возвеличенных и “начинающих”» Горький обрушился на лефовцев и напостовцев, в пух и прах изругал В. Маяковского и А. Безыменского.

Литературное поле прополол. Теперь можно и ехать.

Рапповцы и лефовцы, нападая на Горького, не замечали, что времена изменились и что теперь Горький – литературный и даже политический идол, которого не клевать надо, а сдувать пылинки с его костюма. Не учуяли они своим писательским носом, что в СССР возвращается не «пролетарский писатель» (Горький плевал на эти дурацкие ярлыки), а партийный трубадур. Сталин же, кстати, сразу понял, что, заполучив Горького, ему значительно легче будет надзирать за этой не столько пишущей, сколько гомонящей братвой, да к тому же, если загнать их всех в единый овин – Союз советских писателей. Для этого дела Горький был незаменим. Так что недолго оставалось резвиться Авербахам, Теодоровичам и прочим Ермиловым.

Первым, кто понял, с кем они затеяли драку, был А. Фадеев.

Итак, притормозим немного на этом ключевом для Горького рубеже. В СССР его пригласили не для того, чтобы он тут страдал, выискивал недостатки и изобличал их. Горькому надо было воспеть и возрадоваться вместе во всем советским народом, как все здесь благодаря товарищу Сталину так делается. Горький, что мы уже знаем, всегда «убеждался» быстро, тем более когда к нему обращался не Вождь «босяцкой революции», а Хозяин великой державы. А потому, легко поверив в правду социализма, он стал ее талантливым воспевалой.

Е.Д. Кускова, которой Горький некогда советовал «побыс-трее умереть», все же намного его пережила и в 1954 г. опубликовала статью «Трагедия Максима Горького». Там есть и такие слова: «Возвращение на родину могло быть куплено лишь страшно дорогой ценой: безоговорочным признанием режима и его славословием… Буревестник на эту цену согласился, правда, не сразу и, вероятно, с чувством мучительным…»

Конечно, не все было столь прямолинейно цинично. Горький, скорее всего, не продался, его сумели нужным образом обработать и убедить в своей правоте эмиссары Сталина. Сделать это было несложно и потому, что социалистические идеи были своими для Горького еще с конца XIX столетия, и потому еще, что он очень легко умел «убеждаться», когда чего-либо ему очень хотелось. А он соскучился по России.