От Ханаана до Карфагена

В 1887–1888 гг. во время раскопок египетского холма Телль-Эль-Амарна, под которым скрывалась столица Эхнатона город Ахетатон, было найдено большое количество глиняных табличек преимущественно на аккадском языке (со значительными ханаанейскими вкраплениями), который тогда был языком международных сообщений. Позже при раскопках количество табличек увеличилось. Эти таблички оказались письмами, которые были направлены в канцелярию фараона (и частично из нее) как равноправными иностранными, так и подчиненными царьками и городами. Эти письма известны под названием амарнской переписки, и они хорошо воспроизводят обстановку, сложившуюся в Передней Азии в последние годы правления Аменхотепа III, в годы Эхнатона и в первое время после его смерти. Из этих писем ясно, что египетское господство в Палестине и Сирии (включая сиро-финикийское побережье) начало переживать острый кризис.

Долгие и тяжелые войны, ареной которых являлось Восточное Средиземноморье, дань, которую приходилось выплачивать Египту и основная тяжесть которой ложилась, естественно, на население, — все это ухудшало положение «низов». Многие жители бежали из городов и их окрестностей в горы, поросшие зарослями, где их трудно было обнаружить. Так возникла своеобразная полиэтническая общность — хапиру. Хапиру образовывали свои общины, порой поступали на службу к тем или иным царям, были вольными людьми, особенно ненавидевшими египетскую власть и ее прислужников. Как отдельная общность, воспринимаемая в качестве определенной этнической единицы, хапиру появляются уже во времена Аменхотепа II, сына Тутмоса III, который среди приведенных им из Сирии пленных упоминает и 3600 хапиру (ANET, 247).

Во времена Аменхотепа III во главе хапиру встал некий Абдиаширта, который создал собственное государство Амурру, и базой его стала северная часть Ливана. Абдиаширта клялся фараону в своей верности, уверяя, что сохраняет страну Амурру для него (ЕА, 60, 6–9), видимо, поэтому он и был утвержден фараоном в качестве главы Амурру (ЕА, 101, 30–31), но довольно скоро начал захват городов средиземноморского побережья. В своем стремлении укрепиться на этом побережье Абдиаширта пытался использовать противоречия между городами. Общее подчинение египетской власти не уменьшило ожесточенного соперничества городов и их правителей. По-видимому, уже Абдиаширта сумел привлечь на свою сторону Арвад. После смерти Абдиаширты этот город сохранил имущество покойного, которое передал его сыновьям (ЕА, 105, 19–20). Это, конечно, было возможно только в том случае, если обе с илы — глава Амурру и город Арвад — находились в дружеских отношениях. Там, где Абдиаширта не мог привлечь на свою сторону правительство города, он использовал социальную демагогию, призывая население восстать и убить своих правителей. Так, по словам библского царя Рибадди, Абдиаширта призвал жителей Аммии: «Убейте своего правителя, и тогда будете, как мы, и будете иметь покой!» (ЕА, 74, 25–27). Призыв Абдиаширты пал на подготовленную почву. «Низы» города, угнетаемые собственными властями и египетским господством, с удовольствием последовали этому призыву и убили своего господина (ЕА, 75, 33–34).

Важной целью Абдиаширты стал Цумур, бывший, как уже говорилось, непосредственным владением фараона в этом районе. И даже захватив этот город, Абдиаширта оправдывался тем, что он якобы освободил его от занявших его врагов (ЕА, 62, 9–38). После захвата Цумура Абдиаширта овладел и другими городами этого района. В результате владения Абдиаширты не только вышли к морю, но и включили в себя плодородную долину и один из наиболее удобных проходов от побережья во Внутреннюю Сирию.