От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай

За ночь я проехал еще две станции, в промежутках между которыми хорошо спал. Продолжались горы и леса. Совершенно другая картина открылась утром: я заснул зимой в лесу, проснулся летом в степи. Горы превратились в пологие безлесные холмы и разошлись в стороны. Тарантас катился по бурой, выгоревшей степи. Солнце, довольно высоко поднявшееся, сильно грело. В стороне остался бурятский дацан, буддийский монастырь в долине р. Джиды. Его белые здания и в китайском стиле выгнутые темные крыши выделялись на желтом фоне степных холмов. Близ устья р. Джиды мы переправились на пароме через быструю Селенгу и попали в большое село Устькяхта, единственное на всем этом тракте. Сюда же с другой стороны вышел и почтовый тракт из Селенгинска. Задержки не было, и я скоро поехал дальше. Этот перегон последний, до границы, пролегает частью по широкой долине с сосновыми лесами, а затем переваливает через пограничный хребет Бургутуй, на южном склоне которого в песчаной долине речки Грязнухи расположен уездный городок Троицкосавск и в двух верстах ниже купеческая слобода Кяхта. Городок был небольшой (8 тыс. населения), но хорошо обстроенный и зажиточный; дома частью двухэтажные, иногда каменные, улицы глубокопесчаные, но с деревянными тротуарами; каменный собор и две церкви, большой гостиный двор, общественный сад. Но город расположен в яме и близкие горы закрывают вид во все стороны, кроме юга, где за Кяхтой видна Монголия. Кяхтой, заработками на зашивке и возке чая, кормится и большая часть мещан городка.

Я проехал прямо в Кяхту, где должен был остановиться в доме купца Лушникова, с дочерью и зятем которого познакомился весной в Иркутске. Его зять И. И. Попов, студент, был сослан за участие в революционном движении в Троицкосавск. В этом гостеприимном доме останавливались многие путешественники на пути в Китай или обратно; здесь бывали Пржевальский, Потанин, Клеменц, Радлов. При полном содействии хозяина А. М. Лушникова и его служащих я закончил снаряжение в путешествие.

Кяхта того времени была очень своеобразным местом; она состояла из двух десятков усадеб торговых домов, гостиного двора, собора, пожарного депо, аптеки, клуба и нескольких домов, в которых жили два врача, пограничный комиссар и торговые служащие. Все здания тянулись вдоль единственной широкой улицы с бульваром, оканчивавшейся общественным садом. На площади перед садом на пригорке возвышался собор, построенный в 20-х годах специально выписанными итальянцами, а за собором — обширный гостиный двор, в котором торговли не было. В нем хранились разные товары и производились работы по подготовке чая, прибывавшего из Китая, для длинного пути через Сибирь. Кяхта являлась резиденцией богатых сибирских купцов, занимавшихся крупной торговлей с Монголией и Китаем, отправлявших большие партии чая в Россию, имевших пароходы и склады на Байкале и на Амуре.

Каждая усадьба состояла из нескольких домов, с амбарами, конюшнями и напоминала усадьбы русских помещиков.

В усадьбе Лушникова я поместился во флигеле, где, жил И. И. Попов с женой. В большом доме жили сам Лушников с женой, сыновьями и дочерьми, частью уже взрослыми. Семья была высококультурная. Лушников в молодости был хорошо знаком с декабристами, жившими в Селенгинске и часто посещавшими Кяхту, которую они называли Забалуйгородком.[1] В этой семье я встретил самый радушный прием. Мне нужно было заказать вьючные ящики и сумы для экспедиции, купить седла, найти переводчика, знающего монгольский язык, нанять повозки и лошадей для переезда в Ургу. Все это устроилось при помощи М. А. Бардашева, заведовавшего складами Лушникова, в течение десяти дней, которые я употребил для поездки на Ямаровский минеральный источник в долине р. Чикоя, так как имел еще поручение Иркутского горного управления осмотреть его и определить границы округа охраны, который следовало установить для защиты источника, имевшего уже государственное значение.

По возвращении из этой поездки, богатой новыми впечатлениями, которые я опишу в другом месте, в Кяхте были закончены последние приготовления для путешествия. У пограничного комиссара я получил китайский паспорт для проезда до Пекина. В качестве переводчика и рабочего был нанят казак Цоктоев, из бурят, бывавший уже в Монголии и ставший моим главным, а иногда и единственным, спутником в течение первого года путешествия.