От Киева до Москвы: история княжеской Руси

Он сразу же выслал гонца в Новгород. Сменяя лошадей, тот сумел к вечеру доскакать до Александра и доложил о вторжении. В подобных случаях предусматривалось поднимать городское ополчение, дружины новгородских бояр. Но для этого требовалось постановление веча. Оно, как обычно, будет спорить, вооружаться или нет? Обсуждать, какую тактику выбрать, идти навстречу врагу или отсиживаться в Новгороде? Князь отлично представлял расклад сил на вече, учитывал, что не все «золотые пояса» выскажутся за решительные действия. Придется преодолевать их сопротивление. Если удастся протащить нужное решение, бояре вызовут своих воинов, разъехавшихся по деревням, начнут вооружаться городские ратники… Все это займет немало времени, а пока суд да дело, неприятель займет Ладогу, засядет в ней, получит в свое распоряжение укрепленный плацдарм…

Нет, князь распорядился иначе. В его личной дружине насчитывалось всего-то 300 витязей, зато они были готовы выступить немедленно. Александр кликнул добровольцев-новгородцев, их набралось около тысячи. Архиепископ Спиридон отслужил молебен, благословил бойцов, и князь произнес свои знаменитые слова:

«Братья! Не в силе Бог, а в правде!»

На рассвете 8 июля отряд был уже на марше.

А Биргер со своим воинством не спешил. Куда спешить? Он знал, что Александр все равно не успеет получить подмогу от отца. Знал и особенности новгородского правления, горожане будут долго толковать да взвешивать. Тем временем немцы начнут наступление на Псков, и русские совсем растеряются — в какую сторону разворачиваться. А если и выйдут против шведов, тем лучше. Проще разбить их в поле, тогда богатые города достанутся завоевателям без особого труда. Шведы выбрали на берегу Невы хорошую поляну, причалили. Расположились лагерем, поставили шатры и отдыхали после морского путешествия, выгуливали привезенных лошадей. Александру Биргер направил высокомерное послание:

«Выходи против меня, если можешь! Я уже здесь и пленяю землю твою».

Гонцы ярла были удивлены, что ехать им довелось совсем недалеко. Русские дозоры перехватили их посреди дороги, и князь оказался тут же. Его пехота быстро двигалась на лодках, конница поспешала берегом. 11 июля прибыли в Ладогу. Александр по пути собирал хоть какие-то подкрепления для своего маленького войска, присоединил 150 воинов ладожского гарнизона, 50 ижорян. Через три дня добрались до Невы. Шведы не ожидали новгородцев и вели себя беспечно. Выставили охрану только со стороны реки, были уверены, что с тыла их надежно прикрывает непроходимый лес и болото.

Но Александр имел доскональные сведения о неприятелях и наметил напасть на них именно «с поля», со стороны берега. Ижоряне провели его отряды через чащобы неприметными тропинками, известными только им. А Пелгусий, дежуривший ночью, рассказал о своем видении — в тумане мимо него прошла лодка, гребцы были окутаны мглой, а в лодке стояли святые Борис и Глеб, говорили между собой, что надо помочь родичу Александру. Князь велел Пелгусию, чтобы он пока никому не сообщал об этом.

15 июля полторы тысячи русских заняли исходные позиции и с двух сторон ринулись на врага. У шведов начался переполох. Но они быстро обнаружили, что атакующих мало, цепляли на себя доспехи, ожесточенно зазвенели мечи. Однако Александр не давал противнику опомниться и построиться в боевой порядок, нажимал, давил. Его воины там и тут вклинивались в перемешавшиеся шведские толпы. Новгородцы прорвались к кораблям, крушили сходни, мешая соединиться врагам, оставшимся на кораблях и дерущимся на поле. Сам Александр пробился к ставке Биргера, схлестнулся с ним в поединке и нанес ему точный удар копьем в лицо. Удалец Савва подрубил и обрушил шатер шведского предводителя.

Это усилило неразбериху в стане противника, а новгородцы продолжали наседать. В рубке один за другим погибли несколько неприятельских начальников, свалился мертвым епископ, приехавший обращать русских в католицизм. Шведы начали отступать к кораблям. Сплотившись у берега, некоторое время держались, но к вечеру начали грузиться на суда и отчаливать. Сесть на корабли удалось не всем, некоторые были отрезаны, откатились в лес, но оттуда не вышел никто. Ижоряне свободно ориентировались в родных болотах, легко выслеживали врагов и истребили до единого. Шведы понесли огромный урон. Только трупами знатных воинов нагрузили два корабля, а на простых махнули рукой, бросили так. Под покровом темноты флот предпочел уйти восвояси…