От Киева до Москвы: история княжеской Руси

Поначалу Даниил терялся, действовал неуверенно, в сварах 1281–1282 гг. оглядывался на тверских друзей и покровителей, выступал с ними заодно. Позже поумнел, разобрался, что тверские князья стараются ради себя. Начал выбирать самостоятельную позицию, примкнул к Дмитрию. Но и на первый план никогда не лез, неприметно держался в сторонке. Да и куда было захолустной Москве равняться с другими княжествами? Расцвел Переяславль, за ним поднималась Тверь. Она занимала выгодное положение на Волге, на пути к Новгороду. А в Ростове, прежнем центре торговли, поделившиеся князья не могли обеспечить элементарного порядка. Купцы из Ростова стали перемещаться в Тверь, на здешних рынках собирались ордынские, хивинские, бухарские, генуэзские, ганзейские торговцы, приезжали даже гости из далеких Афганистана и Индии[156]. В казну щедро текли доходы. Михаил Тверской продолжил дело отца, Ярослава III, не жалел сил и средств, чтобы украсить и возвеличить свой город. Было основано несколько монастырей, строились храмы. В 1285 г. впервые на Руси после нашествия Батыя Михаил заложил каменный Спасо-Преображенский собор.

У Даниила возможности были куда более ограниченными. Но он был бережливым. Другие его собратья ссорились, воевали друг с другом, то и дело ездили в Орду — хлопотать о ханских милостях, склочничать, судиться, оправдываться, каждый раз скармливали огромные деньги на подарки хану, его женам, вельможам, на взятки ненасытным чиновникам. А Даниил участия в сварах избегал, амбиций не качал, за престижем не гнался. Он стал князем совершенно иного типа — созидателем. Вместо того, чтобы интриговать, враждовать, подсиживать, он кропотливо и трудолюбиво благоустраивал свое княжество.

Он и женился скромно, неприметно. Не искал ханских и княжеских дочерей, политических альянсов. Взял девушку Марию неизвестного происхождения. Зато Господь благословил его тихим семейным счастьем, супруга одного за другим приносила ему детей. Князь был очень набожным, много времени проводил в церкви. Строил храмы, хотя бы и беднее, чем в Твери, деревянные. В дополнение к существовавшему Спасскому монастырю открыл в Москве второй, Свято-Даниловский[157].

Все силы и внимание князь отдавал хозяйству. Княжество-то было маленьким, объехать не так уж трудно. Даниил хорошо знал тиунов и слуг, сам наставлял и проверял их. Важное значение он придавал и «правде», справедливости. Ведь в христианском учении как раз эти качества признавались главной добродетелью правителя. «Вот, Царь будет царствовать по правде, и князья будут править по закону, и каждый из них будет как защита от ветра и покров от непогоды» (Иер, 32, 11). Даниил лично судил и рядил подданных, разбирал тяжбы, защищал обиженных. Словом, занимался тем, до чего у прочих князей руки не доходили.

Но сами по себе порядок и правда в жестоком XIII в. оказались ох каким весомым «капиталом»! В Южной Руси безобразничали баскаки, и ни о каких правдах и порядке говорить не приходилось. Не было их и на Смоленщине, на Брянщине, где бродили банды литовцев, а князья схлестывались между собой. Народ оттуда расходился. Куда? Это уж выбирали, что кому по душе. Буйные авантюристы, рвущиеся погулять и пограбить, сливались в Орду, шли в дружины лихих и задиристых князей. А для тех, кто желал спокойно жить и трудиться, лучше всего подходила Москва. Даниил ценил и принимал людей. Давал землю, в подмосковных лесах ее еще хватало. Давал льготы, ссуды.

Но Москва притягивала не только крестьян, а хороших и добросовестных служак, воинов. Исследуя родословные старого московского боярства, историки обнаружили, что оно имело киевские, черниговские, смоленские, литовские корни, а сформировалось как раз во времена Даниила[158]. Бояре приезжали не одни. Например, Родион Нестерович привел с собой с Киевщины целый полк, 1700 «отроков». Княжество укреплялось умными советниками, опытными военными, администраторами. Подати с земледельцев наполняли казну.

В политике Даниил вел себя честно. В заговор с Андреем не вступил, сохранил верность Дмитрию, за что и поплатился налетом на Москву. Но другим городам досталось не в пример круче. Красавец-Переяславль лежал в головешках, да и Тверь торжествовала недолго. Горожане слишком задрали носы, слишком расхвастались, как они напугали и прогнали Дюденеву рать. Татары, естественно, узнали о таких настроениях и напомнили, кто в доме хозяин. В следующую зиму в Тверь нагрянул царевич Токтомер с отрядом, «велику тягость учини людем», одних «посече», а других «в полон поведе».