От Киева до Москвы: история княжеской Руси

Мономах выступал противоположностью Святополка II. Он оставался верен себе, на старшинство государя не покушался, против него не выступал. Считал, что важнее всего сохранить внутренний мир. Но при этом Мономах вел и собственную линию. Он поддерживал русскую церковь, велел обить золотом и серебром раки святых Бориса и Глеба. Сделали это тайно, ночью, но все узнали, по чьему распоряжению. Браком Святополка на родственнице Комнина Мономах не впечатлился. У него самого среди бояр служил наследник византийского престола Лев Диоген, и князь выдал за него дочь Марию. А главной задачей Мономах полагал усмирить распоясавшихся половцев.

Возражать против этого было трудно, от набегов страдали почти все князья. Но… удар по половцам подорвал бы доходы херсонесских работорговцев, а они были связаны с киевскими. Советники нашептывали великому князю — поход на половцев повысит авторитет Мономаха, а он и без того вон какую силу набрал. Святополк помялся-помялся и отклонил экспедицию. Переиначил все наоборот, придумал собрать общий съезд князей и половецких ханов, договориться миром. Что ж, ханы не отказались. Съехались осенью 1101 г. в Сакове, все окрестные поля покрылись роскошными шатрами. Ох как порадовался Святополк! Это было его мероприятие, это он впервые в русской истории смог организовать такую встречу. Чувствовал себя неоспоримым лидером, возглавлял собрания, произносил речи. Разобрали взаимные обиды, покатились пиры, а закончили клятвой о мире «во веки веков», в подтверждение обменялись «талями», знатными заложниками.

Но итог был плачевным. Прошел лишь год. Осенью 1102 г. Боняк собрал вокруг себя еще десяток ханов и рванул на Русь. Опустошил окрестности Переяславля, городки на Суле, переправился на правый берег Днепра, пронесся по Киевщине. Святополк и Мономах подняли дружины, погнались за ним — куда там! Хан четко выверил время, которое понадобится князьям, рассчитал свой маршрут. Промчался смертоносной дугой и исчез в степях. А заложники оказались бесполезными, у Боняка находились такие же русские заложники. Только сейчас, глядя на собственные сожженные села, великий князь согласился с двоюродным братом и уступил ему инициативу — да, надо готовить поход.

Мономах наметил его на раннюю весну. Правда, киевские бояре пытались возражать, уж больно неудобное время. Придется мобилизовывать лошадей, а они нужны для пахоты, хозяйства понесут убытки. Но Мономах ответил жестко:

«Удивляюсь, что вы жалеете коней больше отечества. Мы дадим время пахать земледельцу, а половчанин застрелит его на самой ниве, въедет в село, пленит жену, детей, возьмет все достояние».

Собирали всех князей с дружинами, городские полки пехоты: киевлян, черниговцев, смолян, волынян, новгородцев. Ростовский тысяцкий Георгий Симонович привел рать из далекого Залесья. В Полоцке умер старый враг Всеслав, поделив княжество между пятерыми сыновьями. Старший из них, Давыд, решил, что все же не надо отрываться от Руси, тоже пришел с воинами.

Давно уже страна не выставляла такой армии. Как только Днепр очистился ото льда, из Киева вышел целый флот ладей с пехотой, по берегу текли колонны конницы. У порогов ратники высадились из лодок, и войско повернуло в степи. По весенней грязи, с пешими ратниками, тащились медленно, а половцы созывали все свои орды. Напрасно старейший из ханов, Урусоба, предлагал просить о мире. Его соплеменников избаловали легкие успехи, над опасениями Урусобы смеялись. Говорили — как же можно упускать такой редкий случай, одним махом уничтожить русскую военную силу, а потом обрушиться на беззащитную землю.

Но и Мономах добивался того же: пусть соберутся вместе, чтобы разом покончить с врагами. А раннюю весну он выбрал не зря — половецкие кони за зиму отощали и ослабели. Княжеские дружины с ходу смяли и вырубили авангард хана Алтунопы, а на р. Сутени обнаружили несметные тучи половцев, «как лес, и конца им не было видно». Лавину степняков пехота приняла на копья, всадники на худых лошадях не смогли опрокинуть строй неудержимым напором. С флангов ударила русская тяжелая конница. Половцы смешались, поворачивали назад. Но их кони израсходовали в бою последние силы, были не в состоянии уйти от погони. Пошло одностороннее побоище.

Полегло 20 ханов. Один из них, Бельдюз, сдался, обещал за себя выкуп, сколько угодно золота и серебра. Но Мономах умел быть и суровым. Золото и серебро было ценой крови и плоти десятков тысяч русских, проданных в рабство. Князь напомнил Бельдюзу, сколько раз он преступал клятвы, подговаривал к вероломству других и приказал изрубить его на части. Покончив с неприятельским войском, конница разошлась по кочевьям. А они были очень уязвимыми. Еще хазары понастроили по степям крепости-вежи. Половцы освоили эти развалины, устроили в них зимовья для скота, хранилища имущества.