От «Кон-Тики» до «Ра»

Шестьдесят элементов Роу, по его же мнению, не были ординарными; значит, вескость его вывода всецело определялась тем, сумеет ли он показать, что черты, присутствующие в Перу, слишком изолированы от таких же черт в Средиземноморье, чтобы с ними стоило считаться. Однако Роу даже не касается того, что должно составлять основу его заключений.

В самом деле, разве до Писарро перед народами Средиземноморья стояли какие-нибудь географические или психологические барьеры, от которых испанцы и португальцы были свободны? Или средиземноморские мореплаватели до 1492 года не располагали надежными судами? Или не было еще Канарского течения и восточных пассатов? Или Панамский перешеек до Бальбоа был более труднопроходим, чем после него? Роу не ставит этих вопросов и не дает на них ответа, предоставляя читателю гадать. Если Роу не покажет, что в исторически короткий срок, за который средневековая культура Средиземноморья была перенесена в Перу, существенно изменились ветры и течения, или принципы судостроительства, или психология человека, его положение останется недоказанным, а старательно подобранный перечень параллелей завтра может стать аргументом в пользу какой-нибудь диффузионистской гипотезы.

Интересно, что одна из аналогий, толкуемых Роу как довод в пользу изоляции, — лодки из связанных вместе снопов осоки, употреблявшиеся египтянами (папирус) и их соседями, причем речь шла подчас о довольно больших судах. Те же своеобразные лодки видим в американских областях древней высокой культуры от Южной Калифорнии до севера Чили. Роу неудачно выбрал аргумент. Мне лично довелось в Перу и на острове Пасхи убедиться в поразительной прочности, грузоподъемности и мореходных качествах таких лодок. Как уже говорилось выше, древние мореплаватели доставили корневища андского пресноводного камыша Scirpus tatora, высадили и вырастили его в кратерных озерах острова Пасхи, на котором камышовые лодки вязали вплоть до прибытия европейцев. От Перу до Пасхи путь такой же, как от Африки до Южной Америки, а плот «Кон-Тики» прошел вдвое больше.

Я вовсе не хочу сказать, что шестьдесят специфических черт культуры Средиземноморья, перечисляемые Роу, были перенесены на камышовых судах по маршруту, которым потом прошел Писарро, но и не вижу, чтобы Роу доказал полную невозможность этого.

О контакте, по-моему, стоит говорить только там, где ряд этнологических параллелей подкрепляется прямыми генетическими свидетельствами. И все же хочется спросить: не проявляет ли изоляционизм подчас неосторожность, настойчиво, в один голос отвергая любые черты, которые могут быть следом благополучного дрейфа людей через океан? Сошлюсь на очень специализированные, великолепно рассчитанные и изготовленные каменные рыболовные крючки острова Пасхи. Их считали уникальными среди древних каменных изделий, пока археологи не обнаружили множество почти идентичных крючков на островах у побережья Калифорнии. Еще недавно была в ходу гипотеза, будто сорвавшаяся с удочки пасхальского рыбака рыба могла доплыть с крючком в губе до Калифорнии и там ее могли поймать аборигены Нового Света, которые научились затем делать точно такие же крючки. Неужели вернее приписывать перенос элемента культуры рыбе, чем лодке с рыбаками? Неужели с точки зрения науки разумнее утверждать, что батат был перенесен в Полинезию корнями упавшего дерева, а не умелыми руками вышедших в море земледельцев? Почему не допустить, что рыбаки в лодке могли выжить, плывя по течению, которое всегда служило им верным поставщиком пищи? Представители всех высокоразвитых культур по берегам Америки строили надежные суда; Вест-Индские и Канарские острова в Атлантике и все обитаемые острова Тихого океана были заселены задолго до прихода испанцев, — это ли не свидетельство (какими бы ни были стимулы) давней активности человека в океанах, омывающих Америку?