От косяка до штанги

По словам Сенникова, Крюк ведал сантехникой и клянчил денег. Провал в области знаний физики позволил ему, как истинному профессионалу, законнектить в баре раковины для мытья посуды напрямую к фановой трубе, без колена. Ему стоило бы посидеть за партой, понаблюдать за соединяющимися сосудами, одним из примитивных опытов, который можно заменить демонстрацией унитаза. В туалетное говносборное седалище вмонтирована изогнутая как саксофон труба. Названа она в честь серединной части ноги, ответственной за сгибание и разгибание. И вмонтирована туда по простой причине, проистекающей из правила соединяющихся сосудов — чтобы не воняло. Валера решил сэкономить, и убрать из сантехнической коммуникационной цепи такой элемент, как колено — над барной стойкой витали редкие запахи.

Вечно перегоравшие лампочки никогда не покупались, хотя бюджет клуба предусматривал такую статью расходов. В любом случае «бабки» пропивались, а лампочки выкручивались из всех окрестных подъездов. Поскольку «Гора» не отапливалась (если не учитывать единственную тепловую пушку, имевшуюся в наличие), Сенников пополнил скудное меню бара глинтвейном, благосклонно принятым посетителями.

В один прекрасный день звукооператор приобрел косу. Коса — многометровая шина проводов, точнее шнуров (порядка двадцати штук), которая прокладывается от сцены к пульту. Выглядит как толстый кабель. Стоила по одной версии двести долларов, по другой — четыреста (нужно иметь в виду, читая здесь информацию о ценах и о денежных суммах, что действие происходило в начале девяностых, ни о каком дефолте даже речи не шло). И случилось так, что туалеты, располагавшиеся внизу, рядом с репетиционными точками и логовом местного электрика Мегавольта (этот Винтик-Шпунтик мог принять на себя любое количество ампер и не засветиться лампочкой Ильича) засорились.

Перед Валерой Крюком была поставлена задача, входившая в его сантехническую компетенцию — прочистить толчки. Даже домохозяйка, хоть раз сталкивавшаяся с засором, знает, что существуют ершики, вантусы, длинные металлические черви. Но инфузория-туфелька Валера, унитазная кастелянша ООО «Гора», располагал иными сведениями. В поисках орудия производства он наткнулся на косу, лежащую у стенки. Валера, не долго думая, взял топор, и перерубил ее пополам с педантизмом опытного дровосека, после чего пошел высвобождать унитазы от застрявшего в них дерьма. Неизвестно, что стало со звукооператором, который пришел в клуб и задал вопрос в стиле сказочного мишки («Кто ел из моей тарелки?»):

— Где моя коса?

Унитазы были прочищены.

Что-то хорошее в одноклеточном Валере (ныне он весьма представителен, администрирует группу «Пилот») все-таки должно было присутствовать, раз он был женат на девушке Тане. Потом он на ней не был женат, потому что Сенников. Просто потому что Сенников. Таня переехала к Лешечке на улицу Лизы Чайкиной.

Это был типичный для Петроградской стороны доходный дом, постройки конца XIX — начала XX вв., в каких жили герои Островского и Достоевского. Сенников купил одну из трех комнат в квартире, располагавшейся на последнем, шестом этаже. Остальные две принадлежали бурятам, тотально отсутствовавшим. Горячей воды не было, потому что соседи произвели товарообмен газовой колонки на неустановленное количество портвейна. В кухне громоздилась ванна — декоративный предмет интерьера, порой заменявший некоторым гостям кровать. Петербургская телефонная сеть решила в силу высотности здания, доверить жителям последнего этажа освоение голубиной почты вместо проводной связи. «Мобилизация» страны только начиналась, стандарт GSM еще не оцифрил жителей города сотами передатчиков. Поэтому, находясь в сенниковской Terra incognita, мы были отрезаны от внешнего мира с телекоммуникационной точки зрения.

Дверь в саму квартиру открывалась при помощи железной штучки с ручкой, напоминавшей лобзик без пилки. Нужно было продеть штучку в дверную брешь, и повернуть замок. Поскольку отмычка лежала на лестнице как будто в специально для нее сделанном углублении, каждый, кто знал об этом, имел доступ в квартиру в любое время суток. Сенников, приходя из «Горы», говорил:

— У меня на работе клуб, и дома клуб.