От Красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство (1917-2036)

Давайте-ка […] вместе сосредоточимся на тех вопросах, которые неизбежно возникнут в ходе обсуждения наших планов у председателя [КГБ Андропова]. Учтите, в наши проблемы посвящен лишь один человек — его помощник Евгений Иванович Калгин, вот только с ним и будете решать все организационные вопросы. Подчеркиваю — организационные, и только. Оперативные, информационные и прочие, принципиально важные, будем докладывать не иначе, как лично Юрию Владимировичу. Это жесткая установка[246].

Политические амбиции Питовранова год от года становились все выше. Посредством своей резидентуры он собирал компромат на тех, кто мог помешать в достижении намеченных целей. В поле его зрения постоянно находился сын Брежнева Юрий, занимавший пост первого заместителя министра внешней торговли СССР. Было известно о его алкоголизме, но из-за отца-генсека это не мешало ему занимать столь высокий пост и быть кандидатом в члены ЦК КПСС. Питовранов получал от своей агентуры информацию о том, что Юрий Брежнев идет на серьезные злоупотребления служебным положением, попросту говоря — берет крупные взятки от иностранных партнеров, заключая с ними контракты, выгодные им, а не СССР. Одной из подобных взяток был мебельный гарнитур из ста предметов, в стиле антик, инкрустированный полудрагоценными камнями.

Главной мишенью Питовранова был, конечно же, сам генсек Брежнев, а не его сын. Компрометация сына бросала тень на отца. Как всегда в подобных случаях, компромат Питовранов докладывал Андропову лично, минуя руководство разведки. Но его сообщение о мебельном гарнитуре, полученном Юрием Брежневым в качестве взятки, заболевший Андропов случайно передал одному из своих помощников, а тот, умышленно или случайно, отдал документ зампреду КГБ Георгию Циневу, доверенному человеку Леонида Брежнева.

Цинев пришел в ярость. Сотрудникам КГБ внутренними приказами категорически запрещалось собирать информацию на высокопоставленных советских и партийных руководителей. Если же такие материалы появлялись, они подлежали немедленному уничтожению. Отход от этого правила мог стоить нарушителю карьеры. В данном случае ведомственный приказ был нарушен в отношении кандидата в члены ЦК КПСС и сына генерального секретаря ЦК КПСС. Случай был беспрецедентный.

Начальнику ПГУ Крючкову, который, как утверждалось, был не в курсе данной информации, пришлось оправдываться перед Циневым, и, следуя ведомственным приказам, потребовать немедленного уничтожения документов. Но подчиненный Питовранова полковник А. В. Киселев досье не уничтожил:

Почему я должен был уничтожить такое содержательное агентурное сообщение, мне было не понятно. Несмотря на нарушение служебной дисциплины, до сих пор уверен, что поступил правильно. Даже сорвал похвалу у Евгения Петровича [Питовранова] […] На свой страх и риск я решил дождаться кого-либо из моих непосредственных начальников[247].

Действующий офицер советской разведки А. В. Киселев, грубейшим образом нарушивший приказ исполняющего обязанности (во время болезни Андропова) председателя КГБ Цинева и начальника ПГУ Крючкова, гордился похвалой формально отставного генерала «старшего консультанта» отдела «Ф» Питовранова, зная, что тот во всех случаях его защитит и в беде не бросит.

«Почти тридцать лет я был нередким гостем в этой семье», — пишет А. В. Киселев, подчеркивая близкие отношения с Питоврановым[248], который «своих» действительно не бросал. Когда заместитель начальника одного из отделов ПГУ, имевший отношение к деятельности «Фирмы» Питовранова, Александр Федорович Хлыстов, по приказу Крючкова был уволен из КГБ за три часа из-за нелестных отзывов о Леониде Брежневе, Питовранов не оставил в беде Хлыстова и назначил его руководителем одного из подразделений ТПП[249].

А еще Питовранов имел выход на самого Брежнева, как раз через Цинева, своего давнего подчиненного и соседа по этажу. Однажды Цинев пригласил Питовранова сыграть партию в домино: нужен был четвертый игрок. Третьим был зять Цинева. Вторым — Брежнев.