От красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство

В 1998 году отец Александр передал в дар храму Святой мученицы Татианы, тому самому, где с 1996 года служил агент госбезопасности Вигилянский, иконостас, ранее находившийся в эмигрантской церкви в Нью-­Йорке.

Еще одним ярким белоэмигрантом — агентом советской разведки и церковным деятелем — был Александр Львович Казем-­Бек, 1902 года рождения, уроженец старинного дворянского рода. Отец Александра — Лев Александрович Казем-­Бек (1876–1952) — окончил Пажеский корпус, где его соседом по парте был граф Алексей Игнатьев, будущий царский генерал, перешедший впоследствии на службу к большевикам и ставший известным советским разведчиком.

В августе 1917 года, из-за февральской революции, Казем-­Беки уехали в Казань, а в марте 1918 года перебрались в Кисловодск, куда к этому времени съехался «весь Петроград». В 1920 году семья Казем-­Беков из Новороссийска эвакуировалось в Салоники, затем в Югославию. В сентябре 1920 года А. Казем-­Бек поступил в Белградский университет на филологический факультет, начал работать переводчиком в Комитете по делам русских беженцев в Белграде.

Из Югославии Казем-­Беки переехали во Францию, а с 1925 по 1929 год жили в Монте-­Карло.

К началу 1930-х А. Казем-­Бек стал известным русским фашистом, приверженцем его итальянского течения и германского нацизма. В фашистских кругах его хорошо знали. В досье итальянских спецслужб об Александре Казем-­Беке сообщалось, что он был «единственный из белоэмигрантов, кто имел аудиенцию у Муссолини, встречаясь с ним в мае 1934 года».

Казем-­Бек поддерживал также отношения с первым секретарем фашистской партии Акиле Стараче, участвовал в съезде фашистских партий русской эмиграции в Берлине, был главным редактором фашистского издания «Наше знамя», издававшегося в Везине (Франция), где он сам в то время жил, занимая резко антисоветскую позицию и призывая белую эмиграцию к вой­не против Советского Союза.

Однако со временем взгляды Казем-­Бека в отношении СССР изменились. К 1937 году он был уже сторонником Сталина и приветствовал сталинские репрессии как метод уничтожения коммунистов-­интернационалистов. Произошло это, впрочем, не без влияния Алексея Игнатьева, который в те годы являлся резидентом советской разведки в Европе и поддерживал отношения с Казем-­Беком433.

После начала Второй мировой вой­ны, в 1940 году, Казем-­Бека арестовали и поместили в лагерь, откуда выпустили через год. Со своей семьей он сумел уехать в США. Но не в полном составе. Отец Александра — Лев Казем-­Бек — в 1947 году вернулся в СССР, был арестован, обвинен в шпионаже и сослан в Казахстан, где умер от голода.

В Америке А. Казем-­Бек преподавал русский язык в Йельском университете, возглавлял некоторое время кафедру русского языка и литературы в Коннектикутском колледже в Нью-­Лондоне, принимал участие в работе религиозно-­философского общества «Третий час», которое возглавляла Елена Александровна Извольская, дочь Александра Петровича Извольского (1856–1919) — российского дипломата, посла царского правительства в различных странах.

Но в его жизни была и закулисная сторона: с 1937 года, после знакомства с Игнатьевым, Казем-­Бек начал работать на советскую разведку. В 1956 году, с очевидным опозданием, им заинтересовалось ФБР, и он, предварительно получив на то согласие своих кураторов из КГБ, поспешно бежал в СССР, оставив в Америке жену и двоих детей. В 1957 году он получил советское гражданство.

Вернувшись в Советский Союз, Казем-­Бек опубликовал «покаянное письмо» о своей горькой судьбе в «Правде» и серию статей о «бездуховной Америке» в «Литературной газете». Позже устроился в Отделе внешних церковных сношений (ОВЦС) РПЦ.

Бобков в книге «Последние двадцать лет. Записки начальника политической контрразведки» описывал свои неоднократные встречи и беседы с Казем-­Беком, а кадровый разведчик Александр Соколов в книге «Анатомия предательства: “Суперкрот” ЦРУ в КГБ» (2005) сообщал, что именно он устроил Казем-­Бека в ОВЦС.

Официально он занимал в ОВЦС должность переводчика. Фактически — являлся «правой рукой» и референтом митрополита Никодима (Ротова), агента «Святослава», ведавшего связями с зарубежными церквями.

Казем-­Бек имел открытый счет в престижном московском ресторане «Прага». Ему и его новой семье (он сочетался в СССР церковным браком с 18-летней Сильвой Борисовной Цветаевой) предоставили квартиру в элитном доме на Фрунзенской набережной, где проживали ответственные сотрудники Министерства обороны СССР. Оставленная им в США супруга, на иждивении которой находились двое детей, не зная о его втором браке, по просьбе мужа посылала ему в Москву все, о чем тот просил, не получая взамен никакого материального возмещения и поддержки. Когда обман со вторым браком раскрылся, бывшая жена отправила письмо патриарху Алексию Второму с вопросом, правда ли, что у мужа теперь вторая жена. 15 января 1967 года патриарх ответил: