От легенды до легенды (сборник)

Ты обмираешь. Нет, все правильно, конечно. Герцогство Искер гораздо важнее для Эрналя, чем графство Донгайль, и лучше иметь там своего человека, но… Твой бывший сюзерен считался сыном герцога Искера, только заговорщики знали, чья именно кровь течет в его жилах… если бы никакого заговора не было, именно он получил бы титул герцога Искера после смерти старого герцога.

— Так. Я его не только убил, я его еще и ограбил! — вырывается у тебя.

— Не без моей скромной помощи, — ухмыляется король. — Но ведь сотрудники Тайной Палаты и должны выглядеть чудовищами. Иначе кто станет вас бояться? И лучше уж сразу напугать…

— Ну да, — киваешь ты. — Заговорщик, предатель, убийца, а теперь еще и грабитель… лучшей кандидатуры не сыскать! Воистину, вы правы, ваше величество!

А король открывает ту самую книгу.

— С которого места вы перестали тогда подслушивать, лорд Уллайн, герцог Искер?

* * *

Ты идешь.

Улыбаешься.

Тебе неизъяснимо хорошо оттого, что ты просто идешь и улыбаешься. Ты идешь пешком, без охраны, в простом дорожном плаще. Вряд ли кто-нибудь из встретившихся тебе прохожих догадывается, что сейчас он невежливо отпихнул в сторону самого лорда Уллайна, герцога Искера, заместителя Главы Тайной Палаты. Что ж, тебя это только забавляет.

Утро. В лучах рассвета маленькие и грязные улочки этой части города кажутся тебе сияющими.

Нет. Не кажутся. Они и есть сияющие. Они… и весь мир. Просто раньше ты не понимал этого. Не мог понимать. Ты с удивлением смотришь вокруг, думая о том, что ведь, наверное, именно сегодня ты и родился.

Анастасия Тарасова Лучшая ошибка

Удушающая жара, висевшая над Каденой, и не думала ослабевать к вечеру. Солнце, удалившееся наконец за дрожащее над крышами марево, исправно продолжало греть несчастный город. Только душный день сменил душный вечер, а его — душная ночь. Камни мостовой, стены домов — все дышало теплом. И ветер стих.

Господин Жильбер успел уже сотню раз пожалеть, что отправился на ночь глядя в любимый трактир «Печь». Оно конечно, во дворце повара не хуже… да только таких восхитительных пирожков, какие в трактире к яблочному вину подаются, готовить не умеют. Вот и приходится мэтру Жильберу, хоть он и носит алый плащ Ошибки, ходить по трактирам, а в его-то годы да при его комплекции всякий лишний шаг сделать — ох, тяжелехонько…

Господин Жильбер, кряхтя, поправил пояс — тугой, зараза! Последнее пирожное было лишним, слишком уж сытное. Попеременно охая и ругаясь вполголоса — ну вот зачем в трактире такие высоченные ступеньки?! — сполз с крыльца и, переваливаясь по-утиному, затопал по улице. Добро хоть, от трактира до дворца всего и дороги — за угол завернуть да площадь перейти.

Часы на башне дворца отбили полночь.

От жары и сытной пищи полное лицо мэтра обильно заливал пот, пузо, обтянутое алым бархатом жилета, тяжело колыхалось при каждом шаге, широкий пояс больно впивался фигурной пряжкой. В лицо дохнул жаром пробудившийся ветер. Носок вышитой туфли зацепился за камень. Господин Жильбер охнул — сердце пронзила раскаленная иголка. Нет, все, все, хватит — так и от удара помереть недолго! Больше никаких излишеств. Прощайте, любезные пирожки с телятинкой, прощайте, зажаренные до хрустящей корочки котлетки, прощайте, плавающие в золотом бульоне куриные ножки, прощайте…

Увлеченный поименным прощанием с любимыми лакомствами, господин Жильбер не заметил, как на его пути выросла тень. Она не отделилась от теней, отбрасываемых стенами домов, как если бы принадлежала грабителю. Не легла на теплые камни, как если бы запоздавший горожанин свернул в переулок с Королевской площади. Она именно выросла — поднялась из мостовой, просачиваясь сквозь кладку.

Утерев в очередной раз лицо, мэтр Жильбер тяжело вздохнул — и сейчас же закашлялся: неизвестно откуда пахнуло гнилостным влажным духом. Прокашлявшись и проморгавшись от набежавших слез, он поднял голову… Вопль ужаса обернулся сиплым хрипом и канул в сплошную черноту, стиснувшую несчастного в объятиях. В черноте слабо засветилось пятно… оно приближалось, словно блуждающий огонек, обретая очертания человеческой фигуры. Оцепенев, господин Жильбер смотрел, как в застывшем воздухе развеваются складки плаща, как безостановочно шевелятся в прозрачном кружеве манжет тонкие пальцы вытянутых рук — словно у слепого, ощупывающего перед собой дорогу. Лицо нежити скрывала длинная пиратская челка, косо срезанная на левую сторону. Подплыв ближе, призрак поднял руку и откинул ее. Там, где полагалось быть глазам, зияли две черные раны.

— Туччо? — Бескровные губы разомкнулись, вытолкнув облачко серебристого тумана. — Туччо!

Призрак протянул обе руки к господину Жильберу, будто намереваясь обнять его и прижать к себе.

— Н-н-нет! — едва сумел прохрипеть бедняга. — Йяяяя н-не…

— Туччо! — Пришелец с того света укоризненно покачал головой и подплыл еще ближе. — Друг мой…