От легенды до легенды (сборник)

Тем же вечером отец настоял на серьезном разговоре. Зная, что он так же случайно убил маму, когда замок осаждали во время вторжения Алимора, я догадывалась, что он скажет. И поэтому на этот раз я не стала спорить, когда он предложил поступить в Рамеданский Институт, где, как мы думали, я буду надежно ограждена от ситуаций, могущих вызвать новый приступ боевого безумия…

Да уж, от судьбы не сбежишь; когда придут оджхарцы, я не смогу остаться в стороне. И да поможет мне Единый сохранить ясную голову!

Аэтта ар-Гиссэ.

27 октября 838 г.

Мы не принимаем участия в обороне города, но один из лазаретов — в правом крыле Института… Я не знаю, как после этого смогу смотреть им в глаза — той же Анэлле-кружевнице или Маладе, которая печет такие вкуснющие пирожки с кусочками неочищенных яблок, — если они выживут. Это как словно мы их предаем, отсиживаемся за их спинами.

До подхода врага, как я слышала, люди успели уйти из предместий в горы. Жители же внутреннего города Рамеду покидать отказались, они любят свой город, да и оджхарцы появились слишком внезапно, ворота недолго оставались открытыми. Теперь ни у рамеданцев, ни у нас нет выбора…

Мы ведь действительно ими прикрываемся, а Беделла и профессора что-то скрывают. Что же такого находится в Институте, что может оправдать нас?

Глэкири ар-Эшшанг.

30 октября 838 г.

Зачем они пришли сюда, ведь с Оджхаром мир уже три столетия? Неужели? Нет, это глупо… Не может же все дело быть в книге? Хотя если я чувствую их колдовство, то почему же не может быть справедливым обратное? Сродни ли моя Сила чародейству багряных? И кто же сильнее, изначальней?

Сколько вопросов и такая жуткая неуверенность.

Аэтта молится, Заэле упражняется до изнеможения, танцуя с мечом, — у каждого свой способ не думать о будущем. А я вот хочу о нем думать! Хочу мечтать о жизни, которая у нас всех обязательно будет… потому что мы выживем!

Дни осады похожи один на другой. Войско противника, как прибой, бьется о стены Рамеды… чтобы быть отброшенным. Несмотря на немногочисленность, оджхарцы — хорошо обученные профессионалы, а защитники Рамеды — вчерашние добропорядочные горожане. Катапульты и баллисты с обеих сторон перестреливаются. Вчера удалось разрушить таран, оджхарцы строят осадные башни, ров завален, приставные лестницы удалось отбросить… И усталость, глубинная усталость и обреченность накапливается в людях, как ни стараются их ободрить господин Байа и капитан стражи. Слишком, слишком далеко до столицы, до помощи… до надежды.

Глэкири ар-Эшшанг.

Ночь с 15 на 16 ноября 838 г.

Враждебные эманации сгущались где-то в южном направлении, там, где стояла лагерем вражеская армия. Злая Сила имела направленность — оджхарцы собирались ударить. Не знаю откуда, но я была уверена, что это так.

В этот момент в мою комнату ворвалась растрепанная Заэле, жившая напротив. Ее, по-видимому, разбудил мой крик. Осмотрев с порога всю комнату на предмет опасности, Заэле вопросительно на меня поглядела.

— Разбуди всех, — сказала я, — оджхарцы прорвались, только не спрашивай, откуда я это знаю.

Что мне всегда нравилось в мериантийке, так это способность в трудное время действовать согласно указаниям того, кто в данный момент более осведомлен. Не раздумывая, Заэле побежала по коридору, стуча во все двери…

Я же продолжала стоять на пороге, не в силах избыть смутное беспокойство. Исчезло чувство защищенности, но это не было связано с тем, что оджхарские колдуны, как я чувствовала, подходили все ближе к Институту. Скорее — с самим их проникновением в город.

Внезапная догадка ошеломила меня. Исчез щит, прикрывавший город от вражеской ворожбы. С опозданием я поняла, что на протяжении всех трех недель осады оджхарцы не использовали магию.

Значит, они знали, что это бесполезно.

Кто же удерживал щит над городом, да так, что я этот щит практически не ощущала? Вывод напрашивался сам собой — Окьед, больше некому. Но какой же Силой он обладает, если способен на такое? И как маг такого уровня оказался простым преподавателем?

Вопросы, безусловно, интересные, но думать нужно не об этом.

Щит мог пасть, только если с Окьедом что-то случилось…

— Глэкири! — услышала я зов Заэле.

Что же делать? Голос Заэле был напряженным, что говорило о многом. Но беспокойство за нашего магика держало меня на месте.

Мимо меня кто-то стремглав пронесся. Узнав закутанную в белое фигуру, я вознесла хвалу Небесам.

— Аэ! — окликнула я свою бывшую «врагиню», а ныне подругу наравне с Заэле.

— Я к Тиндане, — на бегу отозвалась она.

Тинданой для краткости называли часовню Святой Тинданы, покровительницы студенчества, чей день отмечался 20 ноября и знаменовал собой конец зимней сессии[105]. Сейчас в этой часовне, находящейся в стенах Института, был устроен лазарет.

— Зайди по дороге к Окьеду, ладно?

Аэтта кивнула и, ничего не спросив, побежала дальше.

Хм… неужели у меня проявляются способности к командованию?

Не останавливаясь на тщеславных мыслях, я поспешила на зов Заэле.