От легенды до легенды

Я расскажу тебе, мальчик мой,

Что есть сила и что есть
власть,
Это вовсе не право водить рукой,
Это бремя, и боль, и страсть.
Дикий гул кочевых племен
И империй могучий хор —
Все мелодии глушит железа звон,
А эпоха стреляет в упор.

А на небе то свет, то тень,

Кровью строки на лист стекли,
Наши судьбы читают, за ночью
день,
Ослепленные короли.

Я расскажу тебе, мальчик мой,

Что такое победа в бою,
Ибо это не только не бросить
строй,
И не просто сыграть вничью.

Нам пришлось брать на меч

города,
И Орду мы топили в реке,
В час, когда нашей веры светила
звезда,
Мы летели вперед налегке.

А на небе то дождь, то снег,

И морщины сильней пролегли,
Вспять вернули жестокого
времени бег
Ослепленные короли.

Я расскажу тебе, мальчик мой,

О любви, что прекрасней, чем
сон,
Так сжимает нам сердце она
порой,
Что не помним про груз времен.

Вьются кудри на жарком ветру,

Жемчуга на висках блестят,
Эту песню поют соловьи поутру
Уже много веков подряд.

А на небе то день, то ночь,

И хоругви лежат в пыли,
Но отводят проклятье от
избранных прочь
Ослепленные короли.

Ты все слушаешь, мальчик мой?

Я о смерти тебе расскажу,
Как проклятие давит, покуда
живой,
Меж мирами стирая межу.

Смерти нет для того, кто смог

Вознестись над самим собой,
А святым стать при жизни,
уж видит Бог,
Не настолько и трудно, друг мой.

А на небе следы от подков

Протянулись за край земли,
На посту своем больше семи
веков
Ослепленные короли,
Ослепленные короли.

Вук Задунайский

Вук Задунайский Сказание об ослепленных королях

Темно во Храме, лампады едва теплятся пред иконами. В полночный час пришел он, когда вся братия почивала. Крался, подобно вору. Да он и был вором. Она была нужна ему, Ее он хотел украсть, только Ее. Давно Она не давала ему покоя. Она лишила его сил и сна. В деревне все смеялись над ним, говорили, что он хуже, чем женщина, но он не мог ничего с этим поделать. А еще пошел разговор — сглазила! Сглазила его эта чужая царица, которой люди поклонялись как святой, а на самом деле была она никакая не святая, а ведьма. Едва закрывал он глаза, Она будто вставала пред ним. Едва открывал — парила Она над ресницами в потоках эфира. Она преследовала его во сне и наяву. Измучился он от жгучего желания обладать Ею. Жить не было мочи. Он должен был покончить с Ней раз и навсегда, дабы Она оставила его в покое. И вот луч от лампады упал на Нее…

О, как прекрасно было вечно юное лицо Ее! Как светилось оно во тьме! Как сияла, переливалась каменьями драгоценными высокая Ее корона. Как застило глаза огненным цветом царского Ее одеяния, скрывавшего хрупкий стан. Тонкие белые руки держали скипетр, а сверху уже летел к Ней ангел, дабы возложить на главу Ей тиару небесную и вознести в выси горние. Глаз нельзя оторвать от красы такой! Кабы мог, так забрал бы он Ее в дом свой, высоко в горах, да смотрел бы на Нее день и ночь, никому бы не показал. Но такую разве возьмешь! Вон Она, в Храме, гордая стоит, идут на поклон к Ней люди нескончаемым потоком.