От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Мартин Пачнер От литеры до литературы Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Martin Puchner

THE WRITTEN WORLD

The Power of Stories to Shape People, History, Civilization

© 2017 Martin Puchner, текст

© David Lindroth Inc., карты

© Гришин А. В., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2019

КоЛибри®

* * *

Посвящается Аманде Клейбау

Введение Восход Земли

Иногда я пытаюсь представить себе мир без художественной литературы. Мне не хватало бы книг для чтения в самолетах. В книжных магазинах и библиотеках оставалось бы куда больше свободного места (и мои собственные книжные шкафы были бы набиты отнюдь не так плотно). Печатной отрасли в том виде, в каком мы ее знаем, не существовало бы, не возник бы Amazon, и нечего было бы взять с тумбочки во время бессонницы.

Если бы художественной литературы не существовало, если бы вымышленные истории передавались только изустно, человечество много потеряло бы, так и не узнав об этой потере. Нам едва ли по силам вообразить такой мир. Наше представление об истории, о возвышении и падении империй стало бы совсем иным. Не возникло бы большинства философских и политических идей, поскольку литературы, в которой они излагались и обосновывались, попросту не существовало бы. Исчезли бы почти все религии – вместе с писаниями, содержащими их заповеди.

Литература – не только удел книголюбов. Возникнув четыре тысячи лет назад, с тех пор она формирует жизнь большинства обитателей планеты Земля.

В этом предстояло убедиться трем астронавтам с корабля «Аполлон-8».

– «Аполлон-8». Начинается маневр выхода на траекторию к Луне. Прием[1].

– Вас понял. Начинается маневр выхода на траекторию к Луне.

К концу 1968 г. полеты вокруг Земли уже мало кого удивляли. «Аполлон-8», последний в том году космический корабль одноименной программы, находился на околоземной орбите два часа двадцать семь минут. За это время никаких серьезных происшествий не случилось. Но Фрэнк Фредерик Борман II, Джеймс Артур Ловелл – младший и Уильям Элисон Андерс очень сильно рисковали: им предстояло совершить новый маневр – выход на траекторию полета к Луне. Астронавты нацелили ракету прочь от Земли и были готовы устремиться прямо в космос. Они направлялись к Луне. В любой миг после радиосообщения они могли разогнаться до 10 993 м/с[2]. С такой скоростью человек еще не передвигался.

Задача «Аполлона-8» была довольно проста. Ему не нужно было опускаться на Луну; корабль даже не был оснащен лунным спускаемым аппаратом. Астронавты должны были лишь посмотреть, как выглядит Луна, присмотреть подходящие места для посадки следующих кораблей программы «Аполлон» и доставить на Землю фото- и киноматериалы, которые будут изучать специалисты.

Маневр выхода на траекторию полета к Луне прошел по плану. «Аполлон-8» набрал скорость и помчался в космос. Чем больше он удалялся от Земли, тем лучше астронавты видели то, чего не видел никто до них: всю нашу планету целиком, в виде шара.

Борман нарушил установленный порядок радиосвязи[3], чтобы перечислить территории, проплывавшие под ним: Флорида; Кейп-Код, Африка. Он видел все это разом. Он первым из людей увидел Землю в целом. Андерс сделал фотографию, увековечившую это новое зрелище – Землю, встающую над поверхностью Луны.

Фотография поднимающейся над Луной Земли, сделанная участником экипажа «Аполлона-8» Биллом Андерсом 24 декабря 1968 г. Ее обычно называют «Восход Земли»

По мере того как Земля уменьшалась, а Луна делалась все больше и больше, астронавтам становилось труднее снимать на камеры. В Центре управления полетами поняли, что лучше положиться на более простую технологию: «Мы хотели бы, чтобы вы описывали все, что видите, как можно подробнее – как поэты!»[4]

Никто из астронавтов не обладал талантом поэта: поэзия не входила в число задач, к которым их готовили во время обучения. Им удалось преодолеть безжалостный отбор в НАСА, потому что они были асами истребительной авиации и кое-что знали о ракетной технике. Андерс закончил Военно-морскую академию и служил в частях всепогодных перехватчиков командования ПВО в Калифорнии и Исландии. Но в тот день от него потребовались слова – нужные слова.

Это он впервые упомянул «лунные восходы и закаты солнца». «Они особенно хорошо выявляют суровую природу пейзажа, – сказал Андерс, – а длинные тени позволяют определить истинный рельеф, который почти неразличим, когда поверхность ярко освещена, как сейчас»[5]. Андерс описывал контрастную картину, которую рисует яркий свет, падая на сильно пересеченную поверхность Луны и образуя четко очерченные тени; возможно, здесь помог его опыт пилота всепогодной авиации. Он действительно говорил как поэт – в духе знаменитого американского имажизма, который, как выяснилось, идеально подходил такому совершенному и ослепительному явлению, как Луна.