От любви до ненависти

— Квартира твоего друга? — спросила я.

— Нет. Моя. В некотором смысле.

— В каком именно?

— Снимаю.

— С каких пор?

— Уже неделю. Ты думаешь, я болтал? Я собираюсь уйти сюда жить.

— Господи, ты опять! Зачем тебе это? Послушай меня. Я много в своей жизни врала. Ну, не то чтобы врала. Играла, что ли. Или даже не играла… Увлекалась. В общем, не знаю. А сейчас не хочу. Ты понимаешь, что в наших отношениях не может быть середины?

— Я ничего не понимаю. Я-то тебе не нужен.

— Ты мне нужен.

Он сел.

— Ты мне нужен, и это самое страшное. Я вдруг поняла, что не могу и не хочу начинать жизнь сначала. А у нас с тобой может быть только так. Мы не сможем просто встречаться и заниматься любовью.

— Я-то уж точно не смогу.

— А я думала: смогу. Теперь знаю: не смогу. С тобой не смогу. Ты не такой. Мне захочется засыпать и просыпаться с тобой. Готовить тебе завтрак. Мне, блин, уже сейчас этого хочется. Мне уже ребенка от тебя хочется родить, ты представляешь?!

Он посмотрел на меня с изумлением, но я и сама изумлена была, потому что собиралась говорить совсем другое, но то, что говорила теперь, было чистой правдой (а не порождением бессонницы и тех полуснов, которые мне грезились).

— Послушай дальше, — продолжала я. — Я на семь лет старше тебя. Это не так много — сейчас. Но потом мне будет сорок семь, а тебе сорок. Я рухну. Я похожа на маму, она свеженькой была до сорока, а потом буквально за пять лет именно рухнула. Лицо в морщинах, кожа на руках обвисла, варикоз узлами на ногах… Наследственность!

Он сделал жест, я выставила ладонь вперед.

— Дослушай! Если я рожу тебе ребенка, а я предвижу, что это будет, мне придется сидеть с ним, а тебе работать и зарабатывать, а по нашим временам сам понимаешь, каково это. А ведь у тебя алименты будут. Мы впадем в нищету. Прости, что я об этом говорю, но я баба прямая. И это еще не все! Я вдруг поняла невероятную вещь: со мной можно жить только тому, кого я не люблю.

— Не понимаю.

— Я сама не понимаю. Знаю только, что это точно, а почему так — потом пойму. И еще!

— Неужели еще что-то? — нашел он силы усмехнуться.

— Да. Даже если не будет ребенка, даже если будет, как это называется, гражданский брак, у нас, прости еще раз за прямоту и грубость, неравное положение. Я твоя начальница.

— Я уйду из газеты.

— Я умнее тебя.

Он рассмеялся, и я невольно рассмеялась тоже. И попыталась объяснить:

— Да нет, я понимаю, что, может быть, мне это только кажется, но я, видишь ли, слишком привыкла к этой мысли: что я умница, что я лидер. Короче говоря, у нас будет не жизнь, а ад. Мы начнем мучиться с первого же дня. Будет год, от силы два постоянных мучений, боли и…

— И любви тоже, — сказал он. — Хоть сколько. Иди ко мне. Я жить без тебя не могу.

Я подошла к нему.

Он встал, обнял меня. И ноги мои ватными сделались, голова закружилась. Но руки были еще крепкими, и я оттолкнула его.

— Не надо! Поверь мне, я впервые вот так… Нам обоим будет лучше! Давай уедем отсюда!

— Машина ждет.

Мы спустились, машина действительно стояла у подъезда.

Я села, а он остался.

— Ты что?

— Я не смогу сегодня туда. Я все скажу. Не выдержу.

— Что ж… Господи, как это все!.. До завтра.

И конспиративный шофер отвез меня домой.

И опять была бессонница, результатом которой явилась твердая мысль, что я все сделала правильно. Пусть плохо, пусть больно, но было бы еще хуже и больнее. И еще: сейчас мне плохо и ему. А было бы плохо: его жене, его сыну, да и моим, пожалуй, тоже. Хотя, кто знает, может, Сергей вздохнет с облегчением. И уйдет к своей девчушечке.

Кстати, странный вид его — виноватый — в то утро вывел меня из себя.

Саша еще спал, но я все-таки говорила негромко. И очень мягко.

— Милый Сережа, — сказала я. — Нет сил смотреть, как ты терзаешься. Если у тебя романчик с этой твоей Ксюшей, ну и что? Такова жизнь, все бывает. Ты только скажи: серьезно это или эпизод?

Он воззрился на меня с непередаваемым выражением лица.

— При чем тут Ксюша? Она тут совсем ни при чем! Ну ты и сказала!.. Если я это самое… Ну, как ты говоришь: терзаюсь… Да нет… Просто неприятно. Но по другому поводу.

Настал мой черед удивляться.

— Это по какому еще?

— Понимаешь, звонит кто-то каждое утро, когда ты на работе, а я еще…

— Мужским голосом?

— Нет. Женский, хихикающий. Противный. Ну и всякие глупости…

— Какие? Не мнись ты, ради бога!

— Ну, что у тебя там отношения…

— Где — там? С кем?

— Ну, с сотрудником. Да я не слушаю, только первый раз выслушал от растерянности. Ясно же, что какая-то твоя подчиненная, которую ты обидела. Сама рассказывала, что одна даже плакала из-за тебя.

— Не одна. И что еще?

— Говорю же: не слушаю, бросаю трубку. Она начинает рассказывать какие-то подробности… Ну, явное вранье, даже по голосу слышно.

(А если нет? — задала я ему мысленный вопрос. Но только мысленный.)

— Ладно. Разберемся, — сказала я.

— Не надо разбираться. Не надо вообще обращать внимания. Можно даже телефон отключить на время.

— Письма будут посылать.

— Читать не обязательно.

— Значит, ты из-за этого?

— Ну да. Но ты не расстраивайся.

— Я постараюсь.