От любви до ненависти

– А ну-ка, ящеровы дети, отдайте зерцало! Вывертень, Чернобог тебя задери, смотри мне в глаза.

На этот раз ее услышали, Вывертень оторвался от созерцания собственной рожи и зариготал пуще прежнего:

– Ха-ха-ха! Яга-нога! Вы посмотрите на нее: “смотри мне в глаза”! Ха-ха! – не унимался Вывертень, встречаясь взглядом с юной ведуньей.

– Ха-ха! – охотно подхватили остальные. – Яга, Яга, костяная нога, бе-бе-бе. Бе-е-е-е.

За всей этой кутерьмой никто и не заметил, как Вывертень вдруг перестал смеяться, замер и побледнел. Ягодка смотрела ему прямо в глаза, и взгляд ее был страшен. Вывертень всхлипнул совсем по-детски, медленно опустился на колени. Смех стих, как отрезало, парни смотрели на своего вожака. Вывертень выглядел жалко, он стоял на коленях и всхлипывал, по щекам его тихо катились слезы, трясущиеся губы безмолвно сложились в: “отпусти”. Но Ягодка в ярости не знала пощады, она стиснула зубы и широко распахнула глаза. Вывертень покачнулся, судорожно извернулся, в последний раз оправдывая имя, данное ему родителями, и рухнул на землю. Ягодка медленно прикрыла глаза, глубоко вздохнула, ярость потихоньку утихала. Когда она снова открыла глаза, вокруг никого не было, только кусты трещали вдалеке – дружки Вывертня дали деру. Ягодка подошла к телу, нагнулась, подняла зерцало и пошла к лесу в противоположную от родной деревни сторону. Дома ей больше делать нечего, да и нет у нее больше дома.

Так далеко Ягодка не заходила никогда, да и никто из ее деревни сюда не захаживал. Лес здесь был не таким, как дома. С каждым шагом воздух становился все более влажным, все сильнее чувствовался запах гнили. Тропа, по которой она шла от самой запрудки, давно растворилась в прелых листьях, редкой траве и хлюпающих лужицах. Лужицы же напротив разрастались, сливались друг с другом, пока не превратились во что-то чавкающее, хлюпающее и смердящее. Ноги увязали в этой вонючей жиже все глубже и глубже. Ягодка остановилась, посмотрела далеко вперед: болото раскинулось перед ней во всем своем великолепии. Девушка выругалась, благо в лесу никого не было, повернулась, чтобы идти обратно, да так и замерла. Там, где только что была почти твердая земля, расстилалось такое же гиблое, непролазное болото. Ягодка испугалась, завертелась на месте и только тут почувствовала, что стоит уже по колено в воде. Земля из-под ног девалась куда-то, теперь там была трясина. Девушка выдернула ногу, попыталась сделать шаг, но только утопла еще сильнее.

Ягодка замерла, она всегда цепенела и не могла пошевелиться, если ее что-то пугало, а сейчас она была испугана до смерти. Радостно булькая, вонючая жижа неторопливо затягивала ее в свои объятья. А ну и пусть, мелькнуло в голове, умру и умру, все равно жить тоскливо. Но губы разжались сами собой и Ягодка выдохнула неожиданно даже для себя:

– Светлые боги, за что? Помогите… Помо…

Ягодка поперхнулась словами и пришла в себя. Прямо перед ней стоял молодой парень чем-то напоминающий Вывертня, только волосы у него были не рыжие, а нежно зеленые и лохматые уши, почти как у бера, смешно шевелились, и верхнюю губу покрывал зеленоватый пушок, и голос у него был не насмешливый, а недовольный:

– Ты кто такая, девица? – сердито спросил парень. – Чего тут делаешь?

И этот голос выдернул девушку из оцепенения и удивил до крайности:

– Тону, – только и смогла вымолвить Ягодка.

– Это не новость, – вспыхнул парень. – Ты мне лучше объясни кто ты, и чего тебе в моем лесу понадобилось? И говори быстрее, а то совсем утоплю.

– Меня Ягодкой кличут. Изгой я. Мне в деревню возврату нет, вот я и пошла куда глаза глядят, да в болото забрела. Помоги мне, добрый человек, спаси от смертушки.

– Хм, хорошо хоть не врешь, – чуть спокойнее сказал парень. – Только я не человек и совсем не добрый, и спасать тебя не стану. Вот ежели жить хочется выкарабкивайся сама.

Ягодка ошалело посмотрела на парня. Ситуация казалась нереальной: она тонет, болото засосало ее уже по грудь, а этот с зелеными ушами преспокойно ведет непонятные беседы. Парень видимо что-то смекнул, добавил:

– Здесь твердо, хватайся и вылезай. А если совсем обессилила, так в болото тебе и дорога, тони на здоровье.

Ягодка вскинула руки и действительно уперлась ими во что-то твердое, жадно ухватилась, подтянулась, дернулась, что есть силы.

– Слабовато, – хмыкнул парень. – Придется тебе, видать, русалкой стать. Представляю себе…

Ягодка не слушала, она тянулась к берегу, если это был берег, изо всех сил. Наконец трясина сдалась и начала потихоньку отпускать девушку.

– А может, и выберешься, – заинтересованно лопотал парень. – Может… А жаль, русалка бы из тебя вышла очень даже ничего. Хотя так тоже не плохо. Надо же, вылезла все-таки, видать жить хотца.

Ягодка стояла на коленях, вся перемазанная зловонной жижей, обессиленная, но все же на твердом и живая. Парень подошел ближе, состроил брезгливую рожу, но руку все-таки протянул:

– Поднимайся, – Ягодка молча, сил говорить уже не было, оперлась на крепкую широкую ладонь, поднялась. Парень зашагал прочь, не оборачиваясь, буркнул: – Иди за мной, не отставай.