От любви до ненависти и обратно

— Передай, что за рулём Антон был, но Дима в курсе всего, — говорит она это настолько равнодушно, словно о совершенно посторонних людях.

Подъезжаем к её дому, к нам ещё пятеро ребят подъезжают, которые свою работу знают, нашу безопасность обеспечивая. Заходим в квартиру, Лера вещи кое-какие в сумку бросает, ноутбук, шкатулки, ещё две сумки из детской выдвигает, заранее приготовленные.

— Всё, только это. Остальное купим, — говорит она. Квартиру взглядом сканирует. На кухню заходит и обручальное кольцо снимает, на стол кладёт. — Пошли, — говорит спокойно, без тени сожаления в голосе.

Хочу обнять, руку на талию положить. А она так тихо в ответ на моё движение, словно извиняясь:

— Болит там всё. Не трогай, — и улыбается застенчиво.

С..а, меня на изнанку всего выворачивает, встряхнуть её хочется. Почему молчала? Почему через Стаса информацию не передала? Но молчу… Потом во всём разберёмся, когда ко мне в коттедж приедем. Спускаемся по лестнице, в кармане телефон надрывается. Кому я так сильно понадобился? Смотрю. Звонок от парня, с кем мальчишки в Питер поехали.

— Да, — резко отвечаю я.

— Викторович, здесь такое дело. Перехват объявлен. Ищут двух мальчишек. Папаша заявил, что детей украли, — звучит в трубке.

— Вы где сейчас? — уточняю, стараюсь быть спокойным, но Лера напрягается вся. Догадалась.

— У торгового центра, на выезде, — и центр мне называет.

— Машину на подземную, сами в торговый. Только мальчишек из виду не теряйте. В киношку сходите, мультики посмотрите, — даю чёткие указания я.

В машину прыгаем, а я генералу перезваниваю. Понимаю, без его мигалок нам город не покинуть.

К торговому центру подъезжаем почти одновременно с генералом. Перебрасываем детские кресла в генеральскую машину, туда же детей. Мы с Лерой в мою машину, за руль бойца сажаем и в путь. Выезжаем из города, совершенно спокойно миновав все посты. Генеральский кортеж никто остановить не осмеливается. Генерал даёт команду, не останавливаясь, ехать до границы родной области.

Лера сидит рядом в струну натянутая.

— Девочка моя, ложись. Тебе сидеть больно? — спрашиваю, а сам собственными руками удушить всех готов, кто ей больно сделал.

— И лежать тоже. Можно я на бок прилягу? Только до меня не дотрагивайся, — говорит моя Лерка.

Аккуратно укладываю её на бок, она ножки на сиденье кладёт, калачиком сворачивается. Маленькая моя. Любимая. Лерка моя.

Смотрю на неё, взгляд оторвать не могу. Не выдерживаю, наклоняюсь и в ушко целую. А она улыбается как-то рассеянно. Набираюсь наглости и шепчу:

— Моя ты, Лерка. Теперь точно замуж за меня пойдёшь. Я развёлся.

— А я ещё нет, — улыбается моя девочка, не открывая глаз. — Я только вчера заявление в суд на развод подала, когда со Стасом о нашей встрече договорилась. Теперь мне к Димке точно возвращаться нельзя. Убьёт совсем.

До области добираемся быстро. Лерка безмятежно спит, а я сижу и боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить, хотя ног уже не чую. Несколько раз звонит генерал, смеётся, что шикарные мальчишки требуют маму к телефону. Но каждый раз я прошу передать шикарным мальчишкам, что мама спит.

Только заехав в область, мы останавливаемся. И останавливаемся не на трассе, а свернув в просеку, в сторону воинской части. Всем нужно размять ноги и сходить в туалет. Как только машина останавливается, Лера открывает глаза.

— Моя девочка пойдёт в туалет? — спрашиваю у неё, лишь только водитель дверь за собой закрыл.

Лера сканирует глазками лесопосадку и отрицательно качает головой.

— Нет, но из машины выйти хочу. Всё тело затекло. Поможешь?

Выхожу из машины, обегаю её и помогаю Лерке. Из машины генерала ребята помогают выбраться мальчишкам, и мелкота бежит к нам. Андрей обнимает ноги Леры, прижимается к ней, а она гладит его по вихрастой голове. Мальчишка выбалтывает всё о генерале. А Мирон забирается ко мне на руки и тихо шепчет:

— Дядя Андрей, маме больно очень и нам было больно.

Прижимаю мальчишку к себе и шепчу в ответ:

— Больше не будет, Миронушка. Теперь вы со мною будете, — пытаюсь отвлечь ребёнка от мыслей не детских, а самого изнутри разрывает на части, что же у них произошло. — Пойдём в туалет. Ты писать хочешь?

Мальчишка кивает и пытается слезть с рук. Опускаю его на землю. Мальчишки бегают по дорожке, а Лера вдруг спрашивает:

— Андрей, Мирон с тобой разговаривает?

— Да, — утвердительно отвечаю, окончательно ничего не понимая, ведь мальчишки прекрасно говорят и Мирон не исключение.

Лера чуть не падает, хватает меня за руку и упирается лбом мне в грудь. Лишь немного успокоившись поясняет:

— Он всё это время молчал, словно голос свой услышать боялся. Хочет что-то сказать и ручонками рот закрывает. А в глазках слёзы застывшие.

— Всё хорошо будет, милая, — целую Лерку в висок, а она на меня глазки поднимает. — Лерочка, постой одна, милая, Мирон в туалет хочет. Боюсь забегается и забудет. Нам ещё как минимум часа три ехать.

Лера остается стоять у машины, руки на неё положив, как на дополнительную точку опоры, а я иду с мальчишками дела наши мужские делать. Отдохнув и размявшись, садимся по машинам, чтобы продолжить движение.