От любви до ненависти, Уокер? (СИ)

Я развернулась и пошла к кабинету, чтобы забрать заботливо привезенное своим сыном платье.

— Лис, — я позвала подругу. — После того как закончите, я прошу тебя провести с мистером Мартинесом более подробный разбор заключённого с ним договора. Я полностью вручаю дела этого проекта тебе.

Мартинес ухмыльнулся, словно ему преподнесли жареного барашка на золотом блюде. Лис подмигнула мне, зная, что «разбор проекта» означает разрыв контракта без возможности восстановления.

Позвонив Рэн, я услышала голос Алека. Он сообщил, что Рэн помогает Дани надеть шапочку на её невероятно-дорогую-и-самую-потрясающую причёску. Я услышала грубый смех Коула и неразборчивое бормотание Дино. На душе стало тепло. В трубке раздался сигнал, оповещающий, что Алек переключился на фейс-тайм. Я отняла телефон от уха и взяла в руку, не забывая при этом следить за дорогой.

Платье уже было на мне. Кремового цвета, достаточно закрытое, но оберегающее в нужным местах, идеально севшее по фигуре. Сверху тонкий, почти прозрачный пиджак кофейного оттенка. Алек окинул меня взглядом и хищно оскалился.

— Ты прекрасна, малышка. Как всегда.

Я верила ему. Он не заслужил своё прощение, но я и не попрощалась с ним. Я дала ему возможность искупить всё то, что он успел натворить с нами.

Даниэла и Данте признались, что он иногда навещал их. Звонил им и они ему.

Меня захлестнула обида от этого признания. Дети ушли, оставив нас наедине и Алек молчал. Долго. А позже придвинулся ко мне, обнял за плечи и положил себе на грудь.

— Я не мог смотреть на тебя. — признался он. — Находясь рядом с тобой, я чувствовал его. Чувство вины поглощало меня, когда ты была рядом. Твоя боль… Вики, ты не представляешь насколько она была осязаемой. Я хотел умереть. Правда. Я не хотел больше этого чувствовать. Ощущение было… Тебе лучше не знать, что я чувствовал тогда. Не одной тебе было хреново, поверь мне.

Некоторые породы инкубов настроены на эмоции близких ему людей. Таким и был Алек. Мамон рассказал мне, что большую часть своих чувств он подавлял, что рано или поздно может вылиться не в самые приятные последствия.

Он пропускал всю нашу — мою — боль через себя.

— Я не прохлаждался, Вики, когда пропадал. Я делал ужасные вещи, — признался он тихо, словно боясь, что кто-то услышит. — Настолько ужасные и безжалостные, что просто не мог бросить на полпути, будучи не уверенным, что они… Что они исчезли. Насовсем.

Я прогнала воспоминание и посмотрела в экран телефона: Дино подцепил шапочку у Данте и, засмеявшись, подбросил её в воздух.

— Рано! — рявкнул грубый голос. — Вы как дети, бездна, сколько вам лет?

Алек повернул телефон, прошептав: не смейся.

А смеяться было над чем: Лилит, пригладила лацканы чёрного пиджака супруга и отчитала за непристойный и слишком резкий тон. Самаэль закатил глаза и поцеловал жену в лоб. В тёмной бороде проглядывались седеющие пряди, которые очень ему подходили. Он посмотрел на Даниэлу и его губы дрогнули в улыбке. В уголках губ и глаз появились морщинки, и я впервые заметила, как сильно он постарел. Дочь подошла к ним и поцеловала по очереди в щёку.

— Аделаиды ещё нет. — сказал Алек, перекрикивая толпу школьников. — Ты успеваешь?

Я глянула на часы.

— Да, надеюсь что успею. Мне осталось ехать минут пятнадцать. — Я посигналила впереди стоявшей машине, что совершенно не желала двигаться. — Проклятье! Пробки. Чёртовы пробки в субботу утром! Этот день меня доведёт до ручки.

— Вики, дорогая. — Лилит махнула рукой, смотря в экран телефона. Сатана кивнул, постучав по своему запястью, где могли находиться наручные часы.

— Алек, — позвала я, и он повернул телефон на себя. Между его губ торчала сигарета, а губы изогнулись в ухмылке. — Ты с ума сошёл? Это же школьный двор! Выплюнь немедленно.

— Мамочка. — протянул он и сигарета упала на землю.

— Из твоих уст это звучит как оскорбление.

— Из моих уст это звучит как высочайший комплимент, сладкая. Твоё восприятие совершенно разнится с моей подачей.

— Ладно. Я отключаюсь. И, Алек, пожалуйста, — его лицо сделалось серьёзным. — Если получится, задержите церемонию вручения.

На заднем фоне я увидела подошедшую бабулю, которая учтиво склонила голову перед Сатаной и Лилит. Даниэла обняла её, поцеловала в щёку и пихнула Данте в бок, чтобы тот повернулся и поприветствовал прабабушку, которая кстати гордилась этим званием не меньше, чем своей должностью.

— Ты же знаешь… — Голос Алека вдруг стал змеиным. Лукавым. — Я могу играть только грязно.

— Действуйте, как хотите. Только сделай так, чтобы они не получили своих дипломов, пока меня не будет рядом с вами.

Мир будто сошёл с ума. Простояв в пробке ещё несколько минут, я стала злиться.

«Ты же ведьма. Так будь ведьмой».

Словно отбойным молотком пробивалась в мысли фраза сказанная так давно. И совсем недавно, но другим человеком.

Я никогда не совершала перемещение с машиной.

Вывернув руль вправо, я заехала на бордюр, взяла сумочку, телефон и вышла из машины. Быстро присев на корточки, щёлкнула пальцами и чуть не поцеловалась со спиной со знакомым запахом жасмина.