От любви до войны... (СИ)

- Это не трусость, палач, а лишь желание не видеть свои уродливые глаза. Мое лицо мне противно. И потом, это довольно удобно. В любой момент я могу снять маску, скрыть ауру - и никто меня не узнает.

Теперь уже Лотос удивилась до глубины своей сущности. Слова Безликого были искренними, а то, что он сказал, заставило демонессу посмотреть на него под другим углом. Весь он сейчас казался не тем, кем она его считала много веков. Взгляд упал на красиво очерченные губы демона, и так некстати вспомнилось то, с чего началась их война.

- Так какой у тебя самой грех? – запоздало спросил Безликий, отвлекаясь от своих далеких мыслей.

- Всего понемногу, - отстранено фыркнула Лотос, думая о том, что даже для демона она слишком много лжет.

***

POV Безликий

Мы больше не разговаривали до самого вечера, только изредка я указывал ей, как правильно ухаживать за тем или иным растением. Слова палача повергли меня в ступор. Я много думал о ее фразе, об ошибочных грехах, которые приписывал своим братьям. Мне не хотелось это признавать, это было унизительно! Ни за что не скажу, что после долгих раздумий, я считаю, что она права. Во многом. Не в моей трусости, но действительно во многом. Седьмое пекло, она может быть какой угодно, но признаю, она умная. Умная и красивая. А еще лгунья! Назвала меня чайной розой.

Я, не сдержавшись, засмеялся в голос, сидя на огромной ветке дуба. Меня! Прекрасной чайной розой! Ее слова особенно смешны и лицемерны, она же единственная видела мое лицо. Она помнит его. От этого смешнее слышать про красоту.

Пальцы коснулись маски. А ведь если я ее сниму сейчас, то лица никто, кроме палача, и не увидит. За этим проклятым местом невозможно проследить, и невозможно сюда попасть. Нет, не сниму, не доставлю ей такой ‘радости’.

А если бы она была цветком, то каким? Смешно даже. У моего врага имя одного из красивейших и редчайших цветов. Нет, ненавижу лотосы. Будь моя воля, обратил бы ее в крапиву.

- Нееет!

Я резко спрыгнул с ветки и бросился в замок, наплевав на наш с ней договор не вторгаться на верхние этажи. В ушах стоял протяжный болезненный вой палача, разрезавший эту ночь и мой слух на миллионы осколков. Даже смертные не кричали так болезненно перед тем, как я их убивал, как она сейчас.

Это не просто вой, это похоже на предсмертную агонию. Неужели кто-то проник за защиту мечей и убивает ее сейчас в замке?

- Не позволю! – зарычал я сам себе, мысленно контролируя свой разум.

Только не сейчас, только бы не впасть в бешенство.

Я буквально плечом снес дубовые двери зала под крышей замка и так и замер посреди кучи битых зеркал в ступоре. У стены, привалившись к ней спиной, билась в бреду палач. Плащ ее был отброшен в сторону, она была одета только в короткие шорты и изрезанную старую майку и высокие шнурованные ботинки. И я с дрожью увидел, почему она ходила все время укутанная в плащ. Все тело девчонки было усеяно большими и мелкими жуткими шрамами. Багровые, белые, черные, бугристые, совсем старые и свежие, будто их оставили минуту назад. Удивительно: шрамов не было только на лице, шее и кистях рук. Я никогда не испытывал ни к кому жалости, часто сам убивал врагов с особой жестокостью, но палач… ее вид мне не понравился. У нее всегда была хорошая регенерация, такое мог сделать только аристократ круга. Над ней, очевидно, очень долго работали проклятым оружием, чтобы оставить такое.

- Нет, не буду… не буду… - хрипела она с закатанными глазами.

- Лотос! – жестко позвал я, приближаясь.

Она не слышала меня, хоть и открыла глаза. Словно была не здесь, не узнавала.

- Лотос! – я потряс ее за плечи, вглядываясь в искусанные красные губы. Впалые щеки тоже были слегка красными, как от жара, аккуратные белые клыки так и скрипели, прокусывая губы до крови. – Очнись, палач! – я дал ей легкую пощечину, отчего ее взгляд хоть немного прояснился.

- Ты… - прохрипела она. – Ты мне снишься?

- Да, – не знаю, зачем я это сказал. Что я хотел узнать, не помню, но вот чего не ожидал так того, что она резко подастся вперед, впиваясь в меня своими распухшими раскаленными губами.

Я опешил. Я не знал, злиться мне, оттолкнуть ее или продолжить. Я хочу ее убить. Она – шлюха, это ничего не меняет.

Пока я думал, она набросилась на меня, буквально падая в объятья. Поцелуи были рваные, отчаянные, обжигающие. Я не хотел отвечать, но она вырывала из меня поцелуи. Так почему бы и нет. Хочешь такой сон? Почему бы нам обоим не расслабиться? Как же давно у меня не было секса…

Конец POV